Довид
Кнут

Под натиском мистики, или Блаженный груз моих тысячелетий

10 (23) сентября 1900, Оргеев Бессарабской губернии – 15 февраля 1955, Тель-Авив, Израиль)

Из книги судеб. До́вид Кнут (настоящие имя и фамилия: Ду́вид Ме́ерович, впоследствии Дави́д Миро́нович Фи́ксман; согласно воспоминаниям Н. Н. Берберовой, Кнут – девичья фамилия матери) – русский поэт, участник французского Сопротивления.

Дувид (Давид) Фиксман родился в бессарабском уездном городке Оргеев, расположенном в 41 версте от Кишинёва на реке Реут (в настоящее время райцентр Оргеевского района Молдовы), старшим сыном в многодетной семье бакалейщика Меера Дувидовича Фиксмана. Детские годы провёл в Кишинёве (впоследствии подробно описаны в цикле «Кишинёвские рассказы»). Учился в хедере и казённом еврейском училище. В 1920 году, когда Бессарабия уже стала румынской провинцией, семья Фиксманов перебралась в Париж, где будущий поэт поначалу служил на сахаро-развесочной фабрике чернорабочим, занимался раскраской материй и развозкой товаров на велосипеде, обучался французскому языку в вечерней школе Альянс Франсез и в конце концов открыл собственную кофейню в Латинском Квартале, где прислуживала вся семья. Впоследствии он учился на химическом факультете Университета Кан в Нормандии и работал инженером.

Писать стихи начал ещё в Кишинёве: первая публикация – в кишинёвской газете «Бессарабский вестник» в 1914 году. В 1925 – 1927 годах редактировал журнал «Новый дом», входил в объединения «Зелёная лампа» (дома у Зинаиды Гиппиус и Дмитрия Мережковского, 1927) и «Перекрёсток» (1930). Два стихотворения Кнута («В поле» и «Джок») были в 1924 году напечатаны в СССР, это была первая публикация под псевдонимом «Довид Кнут». В начале 1930-х годов Кнут развёлся со своей женой Сарой Гробойс, с которой он был знаком ещё по Кишинёву и имел общего сына Даниэля.

Первые литературные опыты Д. М. Фиксмана в эмиграции были одобрены Владиславом Ходасевичем и в 1925 году там же, в Париже, вышел первый поэтический сборник Довида Кнута «Моих тысячелетий». За ним последовали сборники стихотворений и рассказов «Вторая книга стихов» (1928), «Сатир» (1929), «Парижские ночи» (1932), «Насущная любовь» (1938), – все изданные в Париже.

В 1940 году Довид Кнут был мобилизован в армию, а после оккупации Парижа нацистами вместе со своей второй женой Ариадной (1905–1944) – дочерью композитора A. H. Скрябина и тремя её детьми от предыдущих браков бежал на свободный от оккупации юг Франции, в Тулузу, где стал одним из организаторов Еврейской армии (Armee Juive – подпольной еврейской партизанской организации). Здесь и Довид Кнут и Ариадна Фиксман стали активными участниками Французского Сопротивления, занимались переправкой оружия в оккупированную зону. В 1942 году вышла французская брошюра Довида Кнута о вооружённом сопротивлении нацистам «Quefaire?» (Что делать?), 26 мая 1943 года родился их общий с Ариадной сын Йосл (Йоси), а через год Ариадна была выслежена вишистской полицией в Тулузе в ходе миссии по переправке беженцев в Швейцарию и 22 июня1944 года погибла в перестрелке при попытке задержания. Сам Кнут с сыном были переправлены в Женеву, где находились до окончания военных действий.

Осенью 1944 года Довид Кнут вернулся с детьми в Париж, но как бы следуя диктуму Адорно о невозможности стихотворчества после Освенцима, не нашёл в себе больше душевных сил слагать стихи. Он стал редактором журнала «LeMondeJuif» (Еврейский мир), выпустил в своём переводе на французский язык пьесу Макса Цвейга «Тель-Хай», опубликовал книгу о еврейском сопротивлении нацизму во Франции, выпустил большой том избранных стихотворений. В 1949 году Кнут вместе с новой женой, актрисой Виргинией Шаровской, и всеми детьми покинул Францию и переехал в Израиль. Жил в Тель-Авиве, где и умер в 1955 году.

По материалам «Википедии»

* * *

Довид Кнут передавал тайну своей жизни и мистику своего рождения-происхождения огненной игрой созвучий, где конкретика жизни, точно вдруг становилась зыбкой, плавилась и играла под натиском мистики:

Точно бушующая прапамять оживала в сознании его, поющего жестоковыйному Саулу; а стихи Ветхого завета, нет каких крепче камня, вкатывались в его поэтическую речь, усложняя и обогащая её.

Возможно ль, заплутав в ответвлениях мистического лабиринта себя самого – и истории всеобщей, которой каждый – капля, возложить изгибы и нюансы поэтического пути на бесов, чья суть угадывается, но чьи козни, как внешность, сокрыты:

К жизни любовь, переполняющая вены, густеет в строчках, чеканится с чрезмерностью визуальной конкретики:

Серебряные вещи жизни редко обманывают, даже увеличивая парижскую тоску, или наоборот – разгоняя парижские строки до всепринимающей мудрости:

Многим взращённые стихи Д. Кнута сверкают и переливаются в современности, равнодушной ко стихам, так, будто она – современность эта – не особенно важна.

Александр Балтин

Творчество