Дмитрий
Адамидов

Времена года

Не оставить от весны камня на камне
Есть первейшая задача всякого лета.
А потом уже жарить, палить и раскрывать ставни
И ночами шелестеть, и «сейшен в Ленсовета»
И прочая невнятная литература
Которая со временем отольётся в гипсе,
Шамоте, бронзе. В песнях группы «Сельпутура»,
Надписях на заборе и бессмысленном визге,
Каковой сопровождает приходящую осень,
Хоть Болдинскую, хоть любую другую,
Всегда и везде. И лишь зима её скосит,
Завьюжит и засыплет, но сохранит живую
До новой … до весны.

Время

Время течёт неровно.

Без тебя слишком медленно,

С тобой – слишком быстро.

Без тебя я только и делаю,

Что подбираю упавшие слова.

Чаще всего бессмысленные.

Чаще всего – некоторым образом в рифму.

Немного похожи на стихи,

Но это не-стихи

Если бы, прочтя их, ты ощутила,

Что время перестаёт торопиться

И течёт так, как нужно,

Тогда… тогда их можно было бы считать

Настоящими стихами.

А так…

Зимние сны и Золотая Орда

Витязи бродят, гремя сапогами

По ламинату. Замёрзли дома.

Конница скачет. Воздвиженка взята.

Дальше Арбат. А старуха зима

В силе ещё. Миражи навевает.

И мостовую метёт бородой.

Красный петух в пол-окна освещает

Чёрную лаву Орды Золотой…

Я встрепенулся: вот сон беспокойный,

Ты в нём сейчас пронеслась на коне,

Но обернувшись у колокольни,

Вдруг улыбнулась. А мне? Иль не мне?

Леонель Месси и третья мировая война

Снова утро. Июль. Девяносто девятого года.
Место – бог знает где. Возможно, что город Москва.
Но не точно. С утра неплохая погода.
Петров день промелькнул. Ещё часа три или два,

И пробудится город вечного евроремонта
И таких же бессмысленных, странных понтов.
Загремит, заклокочет, с подвалов и до горизонта.
Но к таким поворотам мой герой  абсолютно готов.

Он немыслимо стар: тридцать лет и три года
Он сидит у окна, отрешённо глядит на проспект
Говорю же, сегодня с утра неплохая погода
Уж не то, что вчера, а тем более в прошлый четверг.

Так когда-то давно, перед самым Флоридским десантом
Я сидел и курил: безмятежен и светел был день
Через час выступать, а мы всё смеялись с сержантом
Говоря про футбол, и про прочую дребедень.

«Лео Месси пасует на Изеккиля Лавесси, 
Блин, не вспомню, в каком это было году.
Но красиво звучит. Говорят этот маленький Месси
Настоящий был гений … да! так точно! иду!»

Встали мы и пошли. Полегло же тогда в этой бойне
Девять из десяти. А десятый, как я, без ноги.
Тем не менее, жив! Победили! Дожил и спокойно

Вот сижу у окна, хоть теперь и не вижу не зги.

Мясорубка была. Не сравнить с обороной Гаваны
А Аляска, Сиэтл – так это вообще детский сад.
Сколько лет, а как прежде болят эти раны
Что тут скажешь: привет из Флориды, курсант!

Тот сержант – он был ранен практически сразу
А потом умирал под обстрелом, считай на руках
И почти без сознанья, он всё повторял эту фразу
Почему она вдруг зацепилась в ослабших мозгах?

«Лео Месси пасует на Изеккиля Лавесси
Аргентина ведёт и выходит в полуфинал»
Ещё мирная жизнь: безмятежны и грады и веси
Года два или три, а потом уже грохнет обвал

Война всех против всех чёрным саваном мир накрывает
Пелось как в старой песне: «война без особых причин»
Но пришлось победить, как у нас это часто бывает
Через море смертей, не считая потерь и морщин

А теперь всё в порядке: в Москве, да и на Сулавеси
Я сижу с коньячком как король, чешу новый протез

Жаль одно позабыл: чемпионом ли стал этот Месси?
В том далёком году? Вот такой у меня интерес.

Ловец снов

Поймал сон –

Тёплый,

Как южная ночь,

И светлый,

Как полярная.

Наверное, твой…

Заходи.

Очень скучаю.

Даже во сне… 

Лётчик

Куда пропал?

Да не было в живых

В. Вишневский

– Куда летим?

– Куда-нибудь туда,

Где смолкнет гром

Трескучих одиночеств,

Что город заполняет

Навсегда…

Над полем ты чуть-чуть

К земле прижмись,

Чтоб рассмотреть,

Какие там ромашки.

Наверно, жёлтые…

– Смотри не заглядись…

– Над лесом

Поднимись, наоборот,

Чтоб ясно чувствовать

Пьянящий запах хвои

Крапивы и, конечно, зверобоя.

Да что с тобой?

– Сам чёрт не разберет.

Вот домик тут

Какой-то на холме,

Вот виден чей-то сад, за ним – ворота,

И речка вытекает из болота

– Летим… темнеет… очень неохота

Вновь совершать посадку при луне.

– Тот домик посетить я был бы рад,

Хозяйку повидать, мы б спели вместе…

Боюсь лишь, огорчит ее известье,

Что умер я уж девять лун назад…

– Летим…

– Летим. Навстречу тем краям,

Где ведьмы между облаков рыдают,

Где леший клюкву с анашой мешает,

Где счёт теряется ночам и дням.

Обличение красавиц

Всё ни к чему,

никогда никаких не бывает

рослых красавцев

с цветами у врат городских.

М. Щербаков

Больше скажу – никогда

Никаких не бывает красавиц,

Чтоб не намотаны нервы,

Не порвано сердце на части,

Не склеены ласты мазутом

И чтоб не напрасно всё было

(уж если и было чего).

Только однажды под вечер,

Как злое солнце покинет

Небо и жечь перестанет

Лысину мне (а что делать?

Ведь лишь тебе оно радо:

Ласково греет колени,

Словно целуя с утра).

Станет понятно, что легче

Встать у ворот безнадёжно,

Чем, сохраняя приличья,

Между тоской и гордыней

Мрачно водить хороводы

(Пусть даже и не красавец,

Да и не рослый совсем)  

Посещение Мэри Попинс

г. Санкт-Петербурга

Ты видел её? Нет,

Скорее услышал

Знакомое слово –

Гипербореи

Мне кажется, это

Какой-нибудь ветер,

Что сносит печали

Туда, к океану,

Лишь соль на губах

Оставляя

Немного, как видишь,

Я знаю о ветре

Но в этот же день –

Серый день полнолунья

(Навряд ли бывает,

Но, впрочем, оставим)

Я видел – она

На зонте прилетела

Немного растерянной…

Не ожидала

Скорее всего,

Что её так закружит

Астреево племя

И бросит сюда к нам

На Марсово поле

Лениво и чуть

Грациозно спустилась,

Присев в реверансе,

При встрече с землею

Она, не запачкав

Вечерних нарядов,

Исчезла в толпе

Возле Летнего сада…

Такие дела. Жаль,

Что ты не заметил

Печального лика

И гордой осанки

А ветер – ну что ж,

Он всегда надувает

С залива сомненья

Печать или радость

Такой уж тут климат

(Москва отдыхает)… 

Почти Маяковский (Маяковский почти)

Счастье – это когда
нет ни чёрных дыр,
ни космических дур

Когда рифмовать не надо
что-то вроде
«пиндыр» и «гламур»

Счастье – это когда
твои глаза, и небо в них,
и ещё бесконечный чай

Это когда совсем
не спешить никуда.
И только «здравствуй»
и никаких «прощай»

Признание

Что изменилось с твоим появлением?

Только одно.

Раньше сдохнуть просто не было времени,

А теперь стало незачем.

Вот и всё. 

Размышления у почты

В этом городе есть угол,

Где в любви тебе не клялся.

Даже два – один у цирка,

Второй, кажется, у почты.

Там я не стоял убитый

И коварством поражённый.

Там я не кричал проклятья,

Не молил о состраданье.

Там всегда я был спокоен:

Раз – у цирка, два – у почты.

Был ли третий? Это вряд ли.

Был у почты неприступен

Я не ждал звонка, не грезил

О случайной нашей встрече.

Был у цирка апатичен

И рассматривал медведя

Или, там, слона, не помню…

В остальном – да все как прежде.

Цирк уехал. Надоело

Дураком стоять у почты,

Ковырять в носу лорнетом.

Всё брожу. Средь улиц тесно,

Средь полей – одна простуда

От весны ли запоздалой

Или это просто сердце?

Садко

Что я видел? Да что угодно –

Сотни жутких тварей подводных,

Водяных, засохших над златом,

Рыб паренье в безлунную ночь,

И ещё толстозадых русалок,

Что насилуют мореходов,

Утонувших и с солнца восходом

Уплывающих, булькая, прочь.

Что так долго? Да сам не знаю –

Спал на водорослях, проклиная

Дикий шторм, что вмиг долетает

Аж до самых укромных глубин.

Этот сон мог бы быть и вечным,

Если б мне не попался навстречу

Старый карп, – укусив за предплечье,

Разбудил: – Парень, ты не один!

Что пришёл? – Посмотреть захотелось,

Как на небо солнце взлетело,

И такого ли облако цвета,

Каким кажется из-под воды.

Я принёс немного жемчужин

И еще осьминогов на ужин.

Открывай, – я немного простужен,

И не дуйся из-за ерунды.

Сказки Иерусалимского беса

№1

Я люблю этот город. Тут хорошо. Даже в качестве трупа, иль мифа

Присмотрись: везде тени того, что прошло. Вот Пилат, а вот и Каифа

Но Иисуса увидишь едва ли. Его не было здесь (как и на мне креста)

А про это много позже наврали. Одно точно знаю – была голова в кустах

Того самого бедолаги Иуды, который родом из Кириафа

Помершего от простуды, лицом похожего на жирафа.

Кто-то взял её и отрезал, и выбросил в придорожный кювет

Бог знает, зачем. Мало ли идиотов земля рождает на свет!

№2

Мелкие бесы здесь издревле жили на месте Кикар Цион

Хулиганили как обычно, а с тех пор, как пустили трамвай

Повадились ездить, цепляясь снаружи за последний вагон

И класть на рельсы железные пробки: он плющит, ты – собирай

А потом у Дамасских ворот всучить их в виде монет

Заморочив торговцев, иль пользуясь темнотой

Купить таким образом овощей, сладостей или конфет

И двинуть обратно на Яффо, в какой-нибудь бар крутой

Пробраться с парадного входа, попутно надув фейсконтроль

Резинку порвать в толкотне кому-то или украсть башмак

А лучше всего в телефоне взять и сменить пароль

Пусть позвонит теперь, напыщенный старый дурак

Нет, с виду там все молодые, только душою стары

Вы уж не врите бесу про то, что такое душа,

Тем более, если не знаете правил этой игры,

Это такое специальное место: а алкоголь, анаша

И прочее всё – это нужно, чтоб не так страшен ад

Который не под землёю, а рядом с Кикар Цион

Рай, кстати, тут в двух остановках, чего ж ты путник не рад?

Слышишь, трамвай подходит! Ступай во второй вагон.

№3

Все собаки попадают в рай?! Увы, подтвердить не готов

Могу вам сказать, что на самом деле всё будет не так

В следующей жизни все счастливые воплотятся в котов

А все несчастные – в птиц, лошадей и собак

И те, и другие это не вольны выбирать

Равно как и понять – счастливы ли были они

Память – ненадёжная вещь, её легко потерять

Мы наблюдали такое часто: и прежде, и в наши дни

Вся штука в том, что человек – не творенья венец

А промежуточная станция между этим пределом и тем

Поэтому покормите кота! Какой бы он ни был стервец

И не бейте собак – у них и без вас по горло проблем

Ведь очень скоро вам тоже придётся в небе летать

Или цокать в упряжке по какой-нибудь мостовой

И когда возница вам заорёт: куда прёшь, твою мать!

Не сердитесь и отвечайте: мне жаль тебя, дорогой.

Спящая царевна

Не будите сонну царевну –

Ей сейчас попугай приснится,

На зеленом снеге сидящий,

Весь покрытый пёстрой листвой.

Дальтонизм ни при чем здесь,

А также не Морфея это проказы.

Просто сон раз в году случился,

Хочешь – падай, не хочешь – стой.

Сей чудесный сон беспечальный,

В нём волшебно плачет валторна,

Летний дождь серебром искрится,

На траве хрустальна роса…

Смелый, благородный мой рыцарь,

Не целуй, – куда торопиться?

Никуда не денут полцарства…

Подожди хотя б полчаса.

Если бы не бледная немощь,

Я бы сам целовал, уж поверь мне,

И не в губы ­– везде, где придется.

Стон стоял бы с ранней весны.

Но я дух, я бесплотен и жалок,

Надо мною природа смеётся,

И всё, что мне ещё удаётся –

Тайно видеть чужие сны.

Тень старшего лейтенанта

Ты встречаешь его, давным-давно укравшего твою тень,
а теперь не узнающего тебя, да и никого вообще
Вперившегося безумными глазами во впадающую в метро толпу.

Он лохмат и оборван, хотя и теперь смотрится вполне фешенебельно
мог бы выдавать себя на светских приёмах за избравшего духовный путь
Если бы и вправду не сошёл с ума
Видимо чужая тень не принесла счастья
Это очень жаль, тем более что на самом деле ты сам её отпустил –
это не было кражей, или находкой: обычная подстава.

Между тем, он не оглядываясь пошёл дальше, шаркая кедами по асфальту
Хотя ты помнишь времена когда мог летать. Да все могли, чего уж там.
А бесхозные тени: его и твоя продолжают плясать по стенам домов
стёклам фасадов и подземным коммуникациям.
Не надо быть даже Капитаном Очевидность, чтобы сделать
из этой истории надлежащие выводы.
Тем более что капитана тебе так и не присвоили.

Трамвай

когда тут ещё ходил трамвай,

однажды ночью я шёл по рельсам,

чтобы не заблудиться

и вдруг увидел,

как ты сидела на пустой остановке

и курила.

я подошёл и сказал:

послушай, я не видел никого прекраснее.

я люблю тебя. ты ответила:

не стоит, я всё равно скоро умру.

но вышло так, что я умер раньше.

а потом разобрали трамвайные пути

и остановку тоже.

и я не знаю, что с тобою теперь.

но когда над землей мало облаков,

я всегда вглядываюсь

туда, где раньше ходили трамваи.

и иногда мне кажется,

что кто-то

стоит там, на том самом месте,

как будто на остановке,

или ловит машину,

почему-то

не поднимая при этом руки.