Борис Юдин

Борис Юдин

Четвёртое измерение № 25 (301) от 1 сентября 2014 года

Ритм флирта

 

Движение

(представление)
 

Как движение хочет покоя,

Но не знает, что это такое!


Как движение просит мгновенья
Неподвижности! Отдохновенья.
Ему видится в сладостном сне,
Что туманы ложатся над речкой,
Рыбий жор,
Стрекотанье кузнечиков,
И герани на пыльном окне.

 

* * *

 

И всё-таки с завидным постоянством

Врастали в нас, как сосны в небосвод,

Гипноз дорог, обманчивость пространства

Лёт лет и половодий рыхлый лёд.

 

* * *

 

Небо в росчерках штанкет,

Всхлипывают блоки.

Народившийся балет

Разминает ноги.

 

Фуэте. В который раз?

Ритмы в спину – плетью.

И софита ярый глаз

Сладострастно светит.

 

Кресла приняли вес чресл.

В тишине упругой,

В яму спрятанный, оркестр

Разминает звуки.

 

Птицей выпорхнет звонок,

Вздрогнут в ложах тени –

И придуманный мирок

Оживёт на сцене.

 

* * *

 

Ложатся тени вдоль аллей,

Сон, как супруг, приходит к деве,

Зерно шевелится во чреве

Бесполых, вроде бы, полей.

 

Звездами каплет  Млечный путь

В желанное речное лоно.

И полночь входит обнажённо.

В ней жар и раж и стыдь и студь.

 

Рассвет – в распахнутом окне,

Адам, зевающий спросонья,

Босая  Ева, как в хитоне –

В пропахшей потом простыне.

 

* * *

 

Движение – спектакль без режиссёра.

Сплетенье тел в нём заменяет звук.

Весь мир – театр. В нём только два актёра:

Она и он –  и пустота вокруг.

 

В нём брак – де юре, адюльтер – де факто,

Движенье в такт в нём – непреложный  факт.

И зрителю до полового акта

Осталось ждать всего один антракт.

 

* * *

 

Зависает Амур стрекозой над водою и млеет от вида.

И девицы спешат к зеркалам, словно кони идут к водопою.

Лето. Травы налиты любовью и так духовиты,

Что не дышишь, а плаваешь в этом целебном настое.

 

Ах, Амур! Ах, подлец! Он нарочно творит что попало.

И, похоже, ему всё равно, что – ни кожи ни рожи.

Что упало – пропало и вряд ли возникнет сначала:

Ведь, нельзя в одну реку. Но если захочется – можно.

 

Жаль, что прошлое слазит змеиной тиснёною кожей,

Только странно, что вопли оставленных спален азартны.

В доме ставни прикрыты, как веки, и ножницы ножек

У наложниц, у жён, у невест до смешного стандартны.

 

Только память – старуха, скребёт и скребёт по сусекам.

На щеках вызревают прыщи. Вот и вишня  до срока поспела.

Наставления мамы заброшены камушком в реку,

Чтоб летать по ночам и не знать от кого «залетела».

 

 

* * *

 

Перепады, перекаты, водопады страсти.

Карты врут. А что напасти – то не в нашей власти.

Ввечеру густеют тени, тяжко дышит дом,

Анемичные сирени вянут под окном.

И не ты, а та, другая, сладкое  вино

Наливает, утверждая: «Это суждено».

И босой ногой на травы наступает ночь.

Если суждено быть мамой, пусть родится дочь.

 

* * *

 

Надежды, клятвы и измены,

Признанье собственной вины…

А зеркало любовной сцены

Стоит спокойно у стены.

 

* * *

 

Пить вино и гадать до рассвета

На удачу по левой руке,

И приметы прошедшего лета

Завязать в узелок на платке.

 

И не помнить ни взгляда, ни слова,

Ни литого кольца с бирюзой,

Чтоб когда-нибудь встретилась снова

Эта женщина с русой косой.

 

* * *

 

Ах, соперница – ночная птица!

Скачет время на лихом коне,

И нельзя назад оборотиться,

Чтобы горе утопить в вине.

Незачем, ненужно, невозможно:

Слишком уж обида велика.

Ждёт своей минуты, прячась в ножнах,

Язычок дамасского клинка.

 

* * *

 

Лифт флирта. Фиалки приколоты к лифу.

То падаешь в бездну,  то – в небо ракетой.

Ритм флирта. Петрарка купается в рифмах,

 Лауру опутывая в сонеты.

 

Флёр флирта – и хвост у павлина распущен,

Соперника валит олень на колени,

В альбоме у Керн заливается  Пушкин

О том, что чудесное будет мгновенье.

 

Всхлип флирта. Намёки – дурманом по венам,

И запах магнитен, как вальс на баяне.

А взмахи ресничные так откровенны,

Как дам недостатки в общественной бане.

 

Флирт жарок, как спирт, как пасхальные свечи,

Как тень саламандры, танцующей в  топке.

И хочется верить, что счастье – навечно.

И тянутся пальчики к лифтовой кнопке.

 

* * *

 

Что-то стали улицы малы.

Мчится время задом наперёд.

В городе твоём остры углы,

И за каждым спрятан поворот.

Скакуна, что стелется в степи, –

Стук копыт, как чёткий стук сердец, –

Вряд ли ты удержишь на цепи

Золотолитых своих колец.

Не кори, не помни, не скучай.

Силы есть и есть остатки крыл.

Если я сказал тебе: «Прощай» –

Значит, сам себя за всё простил.

 

Закон Ома

 

(Amo – любовь по- латыни)

 

Закон Ома – закон amo.

 

Amo, amatis

(Встречал я не раз)

 

О, великий закон Amo!

Ницше – ничто,

когда порождаемый напряжением ток

обратно пропорционален

сопротивлению.

 

«Возьми с собой плеть» –

это для импотентов

как сплетни

о сплетении тел –

утешение климакса,

когда amo

заменено «Амаретто».

 

Вычленение влечения –

Лучшее лечение.

 

Страшный закон Амо,

когда ток

прямо пропорционален

порождающему напряжению.

 

А скрипка Амати

поёт:

«Потому оставит человек

отца своего

и мать свою

и прилепится к жене своей.

И будут одна плоть».

               

Amatis, amamus...

(как радуют глаз

упругие груди под блузкой.)

 

* * *

 

В конце любви скрывается начало.

В мгновении упрятаны года.

Волна любви нам колыбель качала

И пела про дорогу в никуда.

Любовь была для нас необходима,

Как воздух, как земля, как небосвод.

Врывалась в нас, как жизнь, неотвратима

И неизбежна, словно Новый год.

И путались пути и перепутья,

Горчила правда и сластила ложь,

И были мы движением по сути,

Как выпавший метеоритный дождь.

Куда несёмся? Не найти ответа.

Не предсказать судьбу для корабля.

Летит в пространстве синий сгусток света –

Планета под названием «Земля».

 

* * *

 

А в покое кроются
Лепесточки скорости.
Отпусти – распустятся
Розою распущенной.

На небе – распутица.
Струйки, словно прутики.
Поспешает спутница
За счастливым спутником.

 

Азбука Морзе

 

Вот и осень. В соседнем дворе

Обнажается липа-нудистка.

Жизнь сложилась из точек с тире,

Как из азбуки Морзе радистка.

 

Всё старо и не следует про.

Это  всё  менестрели пропели

И заплакал Люсьен Писсарро,

Посмотрев на свои пуантели.

 

А радистка идёт по заре, –  

Хром сапожек, шинель, но немая, –

Гвозди точек, тирады тире

Каблуками в асфальт забивая.