Асмик Паланджян

Асмик Паланджян

Четвёртое измерение № 2 (98) от 11 января 2009 года

Перепуганных снов ловец...

 
* * *
 
И снова осень – грустный журналист,
Косым дождём на стёклах пишет очерк.
Твоё письмо, как пожелтевший лист,
Шуршит в руке и неразборчив почерк.

Зачем читать? Ведь знаю назубок...
Зачем хранить весь этот жёлтый ворох?
Ты далеко... а сон твой неглубок –

Как будто спишь, но слышишь каждый шорох.

Как будто сон на миг границы стёр...
Найти бы мне всего один лишь повод:
Из старых писем развести костёр,
Перекусить зубами тонкий провод.

Ну а мои, нечастые, как снег,
С подтёками засохшей акварели,
Без всяких шансов встретить новый век
В чужой стране, давно уже сгорели.

Не знаю я зачем по всем углам
Блуждают сны, навеянные летом.
Зачем храню такой ненужный хлам?
А ты, профессор, знаешь ли об этом?

 
Набросок для N*
 
Всё... полетели к тебе сумасшедшие хлопья,
Зимнее утро, старательно слепленный ком,
Девочка – та, что смотрела на мир исподлобья,
Хитро ловила танцующий снег языком.

Чуть заскользил карандаш по бумаге, отметил
Крыши, деревья и кинулся дальше чудить...
Ты обязательно был бы за это в ответе,
Если бы только решился меня приручить.

Может, прислал бы в красивом конверте надежду
На невозможную встречу в немыслимый час,
Стал бы фрагментом эскиза, затиснувшись между
Деревом, крышей и девочкой, верившей в нас.

Может быть даже расслышал меня с полувздоха
И не подумал бы: как молчалива она.
А про набросок – похоже на шляпу, неплохо...
Это всего лишь удав, проглотивший слона.
 
Грустное, хотя и Новогоднее (Д.Х.)
 
Ты наряжаешь и я наряжаю...
Всё, что в чулане хранила коробка:
Круглое, хрупкое... Тихо и робко
Сны и надежды на ветки сажаю.

Дальше останется ждать и стеречь
Вечнозеленую эту колючесть.
Ей уготована горькая участь:
С праздника сразу – к кому-нибудь в печь.

Ну а пока, вся обвита дождём,
Точно икона в сверкающей раме,
Чуть виновато мерцает шарами,
Зная, что мы-то мучительно ждём.

Ты ожидаешь... и веришь отчасти,
Что этот шар раскачается круто...
Веришь, наивная, в новое чудо,
В новое вечное глупое счастье.
 
Засну
 
Тебя не трогает резон,
Что Новый Год не так уж нов,
Что для пятнисто-белых снов
Зима – заманчивый сезон.

Как скажешь...наряжай сосну,
А я, закрывшись на засов,
Под надоевший бой часов
На несколько веков засну.

И всё замрёт... а тот, с мешком,
Весь в красном чокнутый старик
Отклеив бороду, парик,
Домой отправится пешком.

Вот так и встанешь, с толку сбит...
И хоть мне в ухо заори –
Все тщетно... гаснут фонари,
Стеклянный шар блаженно спит.

 
Неотправленное письмо Д.М.
 
Ты слишком долго ехал... города
Мелькали, падал снег, тряслась телега.
Пустел мешок, седела борода,
Мир распадался на детальки «Лего».

Летели дни и месяцы, рябя...
Ты ехал много лет (хватило б трети)
Пока ждала и верила в тебя,
Качался хрупкий шар, старели дети.

Застыла льдинкой тихая слеза,
И всё, что так неосторожно вез ты,
Свалилось в кучу: сны, надежды, звёзды....

Ты просто перепутал адреса.
 
* * *
 
Буду спать в январе, завернувшись в коричневый плед.
Ну а чем ещё можно заняться в его середине?
Наблюдать, как спускается капля по тающей льдине,
И ловить твой прозрачный, всегда ускользающий след.

Слушать, слушать как плачет вчера ещё падавший снег,
Как стекает вода монотонно с некрашеных кровель.
И украдкой в тетрадку набрасывать тушью твой профиль...
Коротать кое-как этот месяц, похожий на век.

Нет, уж лучше засну (ты мне шёпотом сказку прочти),
Обложусь, как подушками, мягкими летними снами,
Где опять проплывёт всё, что было и не было с нами,
Всё, что будет, а может, не будет... неважно почти.

Только ты не усни, не проспи остановку, а то…

Так и будем кружить в заколдованном зимнем трамвае...
И смотри, не забудь разбудить меня где-нибудь в мае.
Я проснусь и спрошу почему это ты не в пальто.

 
Кто там?..
 
Кусая губы до тихой боли,
Немного в шутку, слегка в бреду,
Морями, сушей – не всё равно ли,
Какой дорогой к тебе приду?
Каким изысканным самолётом
Разрежу небо, глотая сок...
Ты недоверчиво спросишь: кто там?
Ты будешь долго смотреть в глазок.
Зима, как вазочка, раскололась
На эти хрупкие сны, на те...
Круги забегали по воде...
..................................
Вдруг, по молчанью, узнаешь голос,
Лицо узнаешь по темноте.
 
Февраль
 
Зима сошла ещё на треть, и мир растроган...
Забавно на него смотреть сквозь мутность окон.
Там на снегу не виден след, не слышно хруста,
Почтовый ящик – писем нет... всё пусто, пусто...
Куда уплыли стаи слов – в жару ли, холод?...
На тысячи бессвязных снов мой сон расколот.
Так, мандариново смеясь, упала долька.
Какая между нами связь? – Тоска и только...
И выразителен весьма (в разводах туши)
Обрывок смятого письма, где много чуши
Про то, как ловко был январь посажен на кол,
(Ронял листочки календарь... и плакал... плакал...)

Уже как будто всё равно: январь ли, май ли...
Ведь всё рассыпалось давно в прощальном смайле.
 
Встреча
 
Дотянуться вот так... непослушной рукой
И отдёрнуть, себя же за глупость ругая...
Постояв, чуть капризно подумать: другой.
В мимолётном молчаньи почуять: другая!!!

И подробно, по пунктам себя отругав,
За испуганной бабочкой бегать по кругу...
Улетающий сон за прозрачный рукав
Ухватить... и уже не отдёргивать руку.
 
Морозной ночью
 
свисти, метель, мне рассказ свой долгий, ночная чтица.
морозной ночью я выпускала из клетки птицу,
а вслед за нею – все сны и сказки, всех писем ворох,
замёрзли окна, сплелись дороги в сплошных узорах.
морозной ночью... лицо мне больно задели перья,
и я стояла, в своё сиротство ещё не веря.
ещё не зная... ещё не в силах промолвить внятно...
кружился в танце табун снежинок, мелькали пятна.
и цвет был синий, а звук был струнный: гитара, арфа?
душа смеялась, укутав голос в колючесть шарфа.

а ночь темнела и надвигалась с упорством танка.
шатались стены, качалось небо в дурацком танго...
 
* * *
 
Два выцветших сна перепутались... оба ведь
Кружили пугливо, отбившись от стай.
Мне ветер читал заунывную проповедь,
Мне голос шептал: не растай, не растай.

Мне дождь напевал монотонные арии
И дудочно-флейтовым свистом влекло
Туда, где глядели предутренне-карие...
Я шла... и лицом утыкалась в стекло.

Сегодняшней ночью в осенней обители
Все сны... все сновидцы друг-друга обидели.
 
* * *
 
так и стоишь – перепуганных снов ловец,
смотришь, как улетает безумной птицей...
нужно схватить... этой ночью совсем не спится –
хоть до рассвета упрямо считай овец.

сто тридцать три... убедителен ведь резон:
мартовских красок добавить в осенний морок.
просто поймать улетающий синий сон,
тот – непонятный... расплывчатый... номер сорок.

хлопнуть ещё и внезапным прыжком настичь,
или не стоит пытаться – нужна сноровка...
так и стоишь – незадачливая воровка,
глупый неловкий охотник, вспугнувший дичь.

так и стоишь... гладишь пальцем стекло дисплея.
стадо овец по карнизу шагает, блея.
 
© Асмик Паланджян, 2003–2009.
© 45-я параллель, 2009.