Артём Морс

Артём Морс

Все стихи Артёма Морса

* * *

 

А. А.

 

Алексей Константинович запил.

Вот идёт он по улице в ночь,

из-за сорокаградусных капель

не желая себя превозмочь.

Вот идёт он по шумной столице,

деньги есть, а напитки – увы,

есть простое желанье напиться

на окраине скучной Москвы.

Чтобы снова пригрезилось море,

пристань, жирные чайки в волнах, 

мало смысла в пустом разговоре,

много горечи в тусклых глазах.

Шорох гальки, с картавинкой в речи

говоренье задумчивых волн,

эта речь Иоанна Предтечи

успокоит хмельной его сон.

Вот идёт он, смиренный, под богом,

недоступный чужому уму,

и луна, как звезда над  дорогой,

освещает дорогу ему.

 

Доска объявлений

 

Продаю молодую суку. Цена: пять тысяч рублей.

Сниму квартиру дёшево в вашем районе.

Люди, будьте добрей!

Меняю лошадь на пони.

 

В кафе «Улыбка» драки запрещены.

Иисус всё равно тебя любит!

Девчонок приглашают настоящие пацаны.

Специальная акция! Проститутка целует в губы!

 

Непьющий сантехник ищет работу.

Групповая терапия «Потеем вместе».

Горящие туры на списанных самолётах.

Дикое мясо! Торг уместен.

 

 

* * *

 

Из подворотен, драк, пустых бутылок,

квартир, вокзалов, огородных грядок

выскальзывали, как простой обмылок,

развеивались, как сухой остаток.

 

Разбавленным вином струилось время,

десятилетьями не приходила почта,

и выросло другое поколенье

и на земле обосновалось прочно.

 

На сквозняке не заболеть деревьям,

реке, не уставая, течь веками.

Эпоха-прялка спрашивает: где я?

Цыганка-память отвечает: с нами.

 

06.11.2014

 

* * *

 

Как прав рассеянный прохожий,

что переходит за черту,

ночь наступает осторожно

ему на пятки. Как в бреду

фонарный свет горит и гаснет,

то вспыхивает, то молчком.

Ну посмотрите, как прекрасен,

в ночном тумане старый дом.

 

Прохожий выйдет из тумана,

достанет ножик из кармана

и вскроет горло сентябрю.

Свет вспыхнет,

ночь качнётся пьяно

и скажет: я тебя люблю.

 


Поэтическая викторина

Квартира

 

Мы долго жили в той небольшой квартире,

засиживались на кухне, курили, пили,

разговаривали о Бодлере, Сезанне, Сартре,

изредка играли в карты.

Отсыпались потом до обеда

и на завтрак варили пельмени,

каждый грёбаный день варили и ели, ели,

вечером водка, какие-то там консервы:

килька в томате, шпроты,

пьяные разговоры и чёрствый хлеб.

(Больше других мог выпить человек по имени Глеб.)

Никто не работал, но деньги почему-то были,

приходили люди и сами всё приносили,

иногда кто-то плакал, но чаще всё же смеялись,

пели песни, обнимались и целовались.

Женщины были прекрасны, мужчины воняли потом,

перегар никому не давал устроиться на работу.

Был даже какой-то смысл в этом плаванье пьяного корабля,

праздник непослушания, лёгкость ли бытия,

потерянное поколение или пир во время чумы,

страх одиночества и боязнь тишины.

Так проходили годы, а мы всё плыли и плыли…

но потом мы съехали и обо всём забыли.

 

* * *

 

1.

 

Кривая сумерек уткнулась в темноту.

И лес молчит задумчиво и страшно.

Луна мне говорит: я не приду.

Собака с волком спят обнявшись.

 

Нет ничего, что здесь могло бы быть.

Крадётся время там, по перелеску.

Ночь думает: настало время выть,

и в темноте натягивает леску.

 

Ты спотыкаешься и падаешь во тьму –

тебя уже не сыщут, не обрящут.

Не вспомнить имени, не сосчитать минут,

ты упакован в тихий тёмный ящик.

 

Так ночь голодная приходит за тобой.

Она тебя обнимет, не отпустит.

В неё нырнёшь, как в омут, – с головой

и растворишься в слове «пусто».

 

2.

 

Собака залает, и ветер возьмёт её лай

и будет носить, как ребёнка, качая, качая…

Ну что ты зеваешь, давай просыпайся, встречай,

ленивое утро своё на окраине мая.

 

Ленивое утро, ни кофе не хочется, ни

другой ерунды, начинающей каждое утро.

Грозы ещё не было в этом году, но смотри,

какая роса на траве – это слёзы как будто.

 

Мне хочется думать, что всё будет именно так

когда-нибудь с кем-нибудь, может, со мной или в детстве,

ребёнок заплачет, роса на траве – это знак

того, что весна на дворе, ну или где-нибудь по соседству.

 

* * *

 

Мир тебе, человек терзающийся,

говорящий и заикающийся,

спотыкающийся и проч.,

с чем уйдёшь ты в спелую ночь.

 

Мы тебя отпоём или отмолчим,

и неважно каким

способом или не способом ты умрёшь –

поле ты перейдёшь, реку переплывёшь,

руки раскинешь и воздух весь обоймёшь,

но ничего не найдёшь – не поймёшь.

 

Там, где ляжет твоя голова,

вырастет дерево,

в ногах – трава,

на месте сердца какая-нибудь чепуха,

и муравьиная вместо души труха,

а по соседству со всем этим –

недвижимая тишина.

 

И тогда приснится тебе паук,

плащ супермена, салат латук,

рыба анчоус и микки-мышь,

книга, патрон, виноград кишмиш,

снег-человек и семья-земля,

конь, и скелет произносит: я…

некто распахивает пиджак,

море сворачивается, как наждак,

мир поедает себя и сам

голову ставит к своим ногам,

жизнь переносится, как болезнь,

мать по рукам: ну-ка не лезь!

 

Всё вдруг приснится, разом, подряд

вот это, дружок, и будет твой ад.

Ну, успокойся, тише, дурак,

возможно, всё будет совсем не так.

 

* * *

 

На тонком лезвии рассвета

в метафизическом Крыму

когда-нибудь я встречу лето

и не умру.

 

Пустынный пляж, полоска света,

сырой песок, шуршанье волн.

Переверни себя, планета,

that’s all.

 

И море солонее пота

и утренних напрасных слёз

как хлынет из-за поворота,

и всё.

 

Глаза откроешь, и не спится.

Ворочаешься так и сяк.

Весь мир – как белая страница.

Вот так.

 

Незнакомка

 

В кофейне на Тверской, где дорого и глупо

сидеть и наблюдать, как за окном Москва

идёт сама с собой, сама себе подруга,

и в магазинах всех бормочет: «Дайте два».

 

Она вошла в кафе и заказала кофе

со сливками, потом присела на диван.

Я оценил её, угадывалась профи:

один короткий взгляд – я понял, что пропал.

 

Без спутника, одна – она напоминала

какой-то персонаж из давнишних времён.

По счастью, у неё не оказалось нала,

а тут как раз и я – так щедр и влюблён.

 

Мы долго шли к метро, поскольку целовались

под каждым фонарём по несколько минут.

Потом мы пили ром и три часа слонялись

по улицам ночным, and night was very good.

 

Мы набрели на парк и занялись любовью,

всё было хорошо, пока из темноты

внезапно (но она не повела и бровью)

откуда ни возьмись нагрянули менты.

 

Нас приняли. Хоть я и не сопротивлялся,

полночный страж сковал мне руки за спиной,

потом один из них как двинул мне по яйцам –

в сознанье пронеслось: «Ох, божечки ты мой!»

 

Очнулся от дождя: и холодно, и сыро.

Ни девки, ни ментов, ни ксивы, ни бабла.

Обдумывал всю ночь поступок некрасивый

той девушки, что так была со мной мила.

 

А утром шёл к метро как никогда усталый,

разъяснилось, и цвет был неба голубой,

глаза угрюмо вниз, и в каждой луже малой

я видел, как Москва любуется собой.

 

 

Ночной этюд

 

Ночь приходит из тёмного леса

и приносит в дырявом мешке

золотое кольцо интереса

и луну на худом поводке.

 

Расступаются реки и горы,

звери прячутся, птицы молчат,

даже кухонные разговоры

превращаются в тихий чат.

 

Тишина повисает на нитке,

будто ёлочный херувим,

будет ночь до утра в избытке

песни петь малышам своим

 

Папа курит и смотрит в окошко,

как на небо выходит луна,

скоро я подрасту немножко,

буду тоже курить у окна.

 

20.10.2014

 

* * *

 

Поэтому болтать о родине не стоит…

А. Кобенков

 

О родине – ни слова,

чего болтать о ней,

она придёт, и снова

скрипит входная дверь.

 

Она войдёт незримо

и сядет на кровать,

бесшумна, словно рыба,

пронырлива, как тать.

 

Не скажет ни словечка,

сидит себе молчком,

родному человечку

в глаза глядит тайком.

 

Одноклассники

 

После встречи выпускников мы стали ещё взрослее,

но не так чтобы типа нам стукнуло тридцать или вроде того,

просто проснулись утром такие же красивые и молодые,

но узнать друг друга уже больше не смог никто.

 

Так, отдаляясь от прошлого школьных фотоальбомов,

последовательно забывая фамилии, имена и лица,

как там звали химика, фамилия вроде Пахомов?

Гонишь, что ли, у нас ведь была химичка!

 

Жанна работает в банке, Женя стрижёт людей,

У Максима собственный бизнес – что-то с чаем «Принцесса Нури»,

Лена бухгалтер, у Даши трое детей,

Антон пишет стихи – вот идиот в натуре.

 

Господи, что с нами стало, чего мы достигли, к чему пришли,

как оказались здесь и почему все вместе?

Милые мои одноклассники, дети сырой земли,

что с нами будет? Да ничего не будет.

 

Мы станем жить, как прежде, не замечая дни,

не понимая времени, не встречаясь друг с другом,

чтобы когда-нибудь в будущем вдруг увидеть огни

школы, где мы уже никогда не будем.

 

Остров

 

1.

 

север уходит вперёд,

юг отступает прочь,

запад с востоком расходятся,

как будущее и прошлое.

всех ожидает тёмная-тёмная ночь.

всё, что казалось большим,

делается ничтожным.

 

2.

 

так человек один,

так он един, делим,

так ему динь-дилинь

где-то звенит звоночек.

вот он – простой, как есть,

вот он – благая весть,

ни просчитать, ни счесть

всех его оболочек.

 

3.

 

вроде бы всё зачем

всё почему-то для

множественность причин

поводов и вопросов

ну а потом затем

сети календаря

и никто ни один

не покидает остров

 

* * *

 

Пока идёт заслуженный февраль,

пока ты долго переходишь поле,

мне своё сердце тёплое отдай,

оно не будет чувствовать неволи.

 

И если ветер пикой не пронзит,

и если снег с макушкой не засыплет,

я буду говорить: младенец спит,

не разбудите.

 

И так мы пересилим холода,

так тайной тропкой проберёмся к марту,

где нас возьмёт огромная вода

и смоет с карты.

 

Мы поплывём за самый горизонт,

за далью-даль, за дважды-два-четыре,

где только бог отыщет, подберёт,

рассмотрит, оботрёт от пыли,

 

покрутит, что-нибудь шепнёт

и снова потеряет в мире.

 

20.10.2014

 

Похороны

(учёт покойников)

 

1

хоронили в лютый мороз

когда прощались

чуть не опрокинули гроб

не было слёз

 

2

как хоронили не помню

а когда поминали

дядя и говорит тихонько

ты чо сюда жрать пришёл?

 

а потом с добродушной улыбкой

да кушай кушай шучу…

и вытер руки о штору

 

3

хоронили в закрытом

потому что искали искали

и нашли через месяц в канаве

с выклеванными глазами

 

отец старался держаться

рассказывал анекдоты

 

4

как хоронили не помню,

помню как отпевали

в маленькой тихой церкви

красивую и молодую

 

12 ножевых ранений

из-за нескольких тысяч

копила деньги

на билет домой из Москвы

 

работала стриптизёршей

параллельно писала пьесы

домой вернулась

в цинковом гробу

 

5

хоронили после внезапной

трагической глупой

13 человек в машине

девушка за рулем гравийка

 

перевернулись несколько раз

погиб один самый весёлый

пришло столько друзей

что не вместились в зал

 

человек триста не меньше

многие плакали

было действительно жаль

 

6

хоронили после тяжёлой и долгой

мучительной и для неё

и для всех остающихся

дело семейное

 

взрослый сын рыдал в голос как баба

а остальные

покончив с формальностями

уехали отдыхать

 

7

продолжение следует...

 

30.07.2014

 

Путешествие

 

Мы едем:

за окном снега,

леса, поля, холмы,

дорога вьётся далека

ленивой ниточкой вьюнка,

мелькают то река Куда,

а то село Зады.

 

И всюду жизнь, и всюду край

земли и неба, где

идёт заслуженный февраль,

и родина везде.

 

Мы знаем

северный уют

степного ветерка,

где песни долгие поют,

где самогон не морщась пьют,

где вместо слов по морде бьют

если не мнут бока.

 

И просто всё, и сложно всё,

давно и навсегда

Лежит земля, вода течёт

И счастье и беда

 

Мы видим

прошлые века

и как молчит курган

о том, что нету языка,

чтобы сказать наверняка,

куда течёт река Куда

и где остаться нам.

 

19.09.2012

 

 

* * *

 

Само в себе не существуя,

ни трат не зная, ни обид,

горит, как след от поцелуя,

тихонько что-то говорит.

Не облако, а полустанок,

не призрак, а упрямый взгляд,

воспоминанье – как подарок,

всё ждёт, когда ж его вручат.

Сорвёшь шуршащую обёртку,

заглянешь внутрь не дыша…

И вдруг найдёшь себя ребёнком

в зелёных джунглях камыша.

И жизнь летит, как приключенье,

полнометражное кино,

и ты летишь, как на качелях,

в слепое будущее, но…

Пусть говорят, что всё проходит,

но не исчезнет никогда

пустая музыка истории,

живая ржавая вода.

 

Старая книга

 

М. А.

 

Книга, купленная за 80 рублей,

хотя на обложке сказано «60 копеек»,

выпущенная в 1989 году

издательством «Современник»

(тогда мне было всего семь лет –

я тогда не знал, кто такой поэт,

и не знал, что сам назовусь поэтом),

найденная в заброшенном букинисте,

вынужденном переквалифицироваться из обычного книжного

(ибо уж лучше торговать стариной,

чем оскорблять любителей листать страницы

заоблачными ценами на какую-нибудь чепуху),

кто был твой хозяин, какие стихи из тебя любил

и почему отказался ради ничтожной суммы

(ведь на эти деньги почти ничего не купишь),

я увидел тебя в этом маленьком магазине

полистал и подумал:

какой хороший автор, и так дёшево, беру.

 

* * *

 

Там, где улица Карла Маркса упирается прямо в реку,

где шагреневой кожей съёживается земля,

всегда находится место обыкновенному человеку,

которым можешь быть ты, или он, или я.

 

И вот мы выходим на набережную, полную скрытых смыслов,

где время течёт быстрей самого себя,

на берегах здесь царствуют молчаливые водяные крысы,

а в небе живут облака системы «воздух-земля».

 

На другом берегу временами гремит жестяная дорога,

вон электричка отправилась в свой недалёкий путь.

Кто там в Слюдянку едет? Первокурсница-недотрога

книжку сонно листает и боится уснуть.

 

Называй это местом силы или площадью отчужденья,

в шесть утра особой разницы не ощутить.

Когда сидишь здесь один в свой собственный день рожденья,

кажется, что вот-вот поймаешь какую-то нить.

 

Память ли вдруг подкинет какой-нибудь глупый случай

или вдруг неожиданно умная мысль придёт.

Со стороны посмотришь – Господи, как я скучен,

а изнутри глядишь – всё вроде наоборот.

 

Так и сидишь один, пока вокруг не проснулись,

все неотложные мысли откладываешь на потом.

По левую руку в туман погружается остров Юность,

по правую руку река теряется за мостом.

 

07.04.2014.

 

* * *

 

Это что ещё такое?

Вышло небо голубое

на прогулку надо мной,

смотрит весело и прямо

солнце жёлтое упрямо,

спрашивает: что с тобой?

А со мной как будто чудо

приключилось невпопад,

я пришел из ниоткуда

и потом уйду назад.

Я уйду, а вы споёте

песню тихую во сне

о небесном самолёте

и прожорливой земле.

 

* * *

 

всё хорошо

насколько это возможно

горе всегда подкрадывается осторожно

незаметно исподволь издалека

а пока пока

кучевые хорохорятся облака

отражает их медленная река

их цепляет удочка рыбака

и вмещает твоя рука

 

30.07.2014

 

* * *

 

не бывает молодильных яблок.

не бывает ни познания, ни раздора.

не бывает живой и мёртвой воды.

спи – всего этого не бывает.

не бывает страстей христовых,

не бывает ни ада, ни рая,

воскресения и купины.

и слов волшебных, и вина из воды,

и деда мороза, и бабы яги,

ни фей, ни эльфов, ни гномов,

ни говорящей рыбы, ни коварной змеи –

ничего этого не бывает.

не бывает.

но иногда

бывает.

 

* * *

 

он вышел из и не вернулся

она ждала ждала ждала

и время измерялось пульсом

по небу плыли облака

 

как будто не было и было

в его руке её рука

вот плыли плыли и уплыли

те облака

 

любовь неспешная наука

и бесконечна как река

жила была и стала скукой

как облака

 

12.09.2014

 

 

* * *

 

Е. Б.

 

ходишь с людьми ходишь

каждому что-то скажешь

с каждым поговоришь

так и время проходит

даже время проходит

земля тебя поцелует

вот ты и замолчишь

ты говоришь не знаю

многое неизвестно

станет собой пустыня

лес породит туман

клады свои не сыщешь

золота не обнимешь

только грибы и рыбы

лягут к твоим ногам

корень растет и плачет

камень лежит и верит

воздух стоит и дышит

ходит вокруг вода

ты меня не узнаешь

время пройдёт неслышно

вот растёт земляника

вот растёт лебеда.