Анна Гедымин

Анна Гедымин

Все стихи Анны Гедымин

* * *

 

А ночью над моим порогом

Свои вздымают паруса

Не посещаемые Богом

Густого цвета небеса.

 

Кому хватило бы терпенья!

Вновь, до зари за полчаса, –

Ни звёзд, ни ангельского пенья,

Одни вороньи голоса!

 

Зовут в обугленную стаю,

Сулят лихое колдовство…

За что – я, может быть, и знаю,

Да вот не знаю – для чего…

 

* * *

 

Август. Полдень. Ёлок вереницы.

Три недоразрушенных избы.

Я сюда на запах медуницы

Прихожу, как в детстве – по грибы.

 

И брожу своими же следами.

И робею у церковных стен:

Что просить нам – траченным годами

Очевидцам бурных перемен?

 

(Вон и туча щерится морозно,

Будто бы уже закончен суд!)

Славы – стыдно, пониманья – поздно,

А любви не просят, только ждут.

 

Боже, стать бы тем седьмым коленом,

На котором завершится месть!..

Медуница нежно пахнет тленом –

Неужели горше запах есть?..

 

 

Ангел

 

Не плачь, мой ангел!

                              Не то чтобы слишком жаль,

Но когда ты плачешь,

                              когда ты, чёрт возьми, плачешь,

Накапливают суглинки

                              такую слякотную печаль,

Что кажется – в самом деле

                              не будет больше удачи.

 

Начиналось всё

                    как положено у меня:

Мандариновый запах ёлки,

                                        семья и школа.

А теперь вокруг –

                    ни тепла, ни огня,

Лишь вот этот плаксивый ангел

                                        почему-то женского пола.

 

Нрав умеренный у неё,

                              как погода в Крыму.

Вся умеренная она,

                              как гусиная стая.

Я ору ей иногда:

                    «Передай Самому –

Не могу я так больше жить!» –

                                        Не передаёт, пропускает.

 

А то вдруг сядет по-птичьи

                                        под потолок

И заскулит –

                    хоть совсем убегай из дома.

Ты прости меня, ангел!

                              Навязал тебе Бог

Неуютную спутницу.

                              Да ты сама с ней знакома.

 

Но знаешь, мир, данный нам в ощущенье,

                                        в целом неплох,

Да и жизнь пока не исчерпана,

                                        извините.

Я еще удивлю тебя, рассмешу тебя,

                                        видит Бог!

Я еще помогу тебе, не печалься,

                                        ангел-хранитель!

 

* * *

 

Бестолковую, несуразную

Отдаю тебе жизнь свою.

Ни над кем победу не праздную –

Вся зарёванная стою.

 

Быть тебе мишенью для мщения

И, конечно, не смыть вины –

Бесполезно искать прощения

У детей твоих и жены.

 

И с друзьями прочными нитями

Ты не связан с этого дня...

Вот какой подарок сомнительный

Принимаешь ты от меня.

 

Будут слухи гулкими, чёрными,

Непривычной, бездонной тишь...

Так чему ты рад, обречённый мой?

Так за что ты благодаришь?..

 


Поэтическая викторина

* * *

 

Будто видела – помню об этом дне:

Говорили: «Красные входят в город».

Это предок мой на гнедом коне

Мчал за криком своим, разорвавшим ворот.

 

Победитель! Его не задержит лес,

Не сломают ветра, не утопят реки...

Но другой мой предок наперерез

Выходил – остаться в бою навеки.

 

Два врага погибли – и две строки

Родословная вносит в свои скрижали.

До сих пор сжимаю я кулаки,

Вспомнив предков – чтоб руки не так дрожали.

 

Я поповская правнучка – и княжна,

На конюшне прапрадед мой был запорот...

Так – о боже! – что чувствовать я должна,

Если снится мне: красные входят в город?..

 

Возвращение

 

Вдоль тропы гуляют сквозняки,

И головки клонят васильки

Строго в направлении реки.

 

А заслышав медленный гудок,

Бурый пес натянет поводок

И поймает носом холодок.

 

Ну а в доме щёлкают дрова,

Мысли превращаются в слова,

Понимаешь, что была права:

 

Здесь не бродит ветер перемен,

Пляшет пламя, что твоя Кармен.

Ничего я не хочу взамен…

 

* * *

 

Воцарилась осень – туман клубя,

Серебря под утро стволы и лужи...

Мне с тобою плохо, но без тебя –

Хуже.

 

Мне плевать, что сумерки хороши,

Что пьянит дубрава листвой лежалой...

Ты сказал, что нет у меня души? –

Да, пожалуй.

 

Я приду домой, не зажгу огня,

Заскребётся мышь под диваном тихо...

А душе, хоть нет её у меня,

Лихо.

 

* * *

 

1

 

Время подводить итоги,

Подсчитывать сдачу,

Заглядывать в глаза,

Спрашивать, что для тебя значу,

Не спать ночами.

Ну, или спать ночами.

Любоваться чужими детьми.

Разражаться речами.

 

В общем, жизнь оказалась

Подарком с подвохом:

На выходе – расплатись по счетам,

Дай на чай скоморохам,

Ничего не бери с собой,

Всё равно ведь обчистят, черти.

Вот и всё, что узнала о жизни.

Потом расскажу о смерти.

 

2

 

Время всегда идеально

Для повитух и могильщиков,

Пекарей и строителей,

Выпускников меда и педа...

…Напуганный еврейский мальчик,

Заброшенный разводом родителей

В район Текстильщиков,

Бреется наголо,

Перенимает повадки скинхеда…

 

Я буду, кем скажешь:

Пекарем и строителем,

Учительницей и медсестрой,

Я всё могу, добрый Боже.

Только прости и помилуй

Самых запутавшихся и беззащитных на свете!

Ополченцы и менеджеры,

И демонстранты,

И болельщики тоже –

Это всё

Наши дети…

 

* * *

 

Вроде рукой подать,

А не дойти никогда:

Тихая благодать,

Медленная вода.

 

Впереди холода,

Первых снежинок сверк…

Только бы не беда,

Только бы свет не мерк!

 

И цвели, как вчера,

Мальвы, меняя суть –

Если уже пора,

Если уже – забудь.

 

Не умножить года,

Вечность не обуздать…

Медленная вода,

Тихая благодать…

 

 

* * *

 

Грохот. Крики.

Солнце над стройплощадкой

                                        никогда не садится.

А я думала, что лебёдка –

                                        это такая птица.

 

А я спрашивала у прораба:

                                        «Не часть ли вы

Той мечты – с пожизненным стажем?»

Вот увидишь, мы будем счастливы.

А дом будет светел и стоэтажен.

 

И так далее – на века, навсегда,

Как уже обещали когда-то.

Потерпи!

Звуки стройки – это, в общем-то, ерунда

По сравненью с песней солдата.

 

* * *

 

Знаешь, здесь, в Кузьминском парке,

Горевать совсем негоже –

Жизнь исправно шлёт подарки

Вот таким, как мы, прохожим,

А не чертит закорюки.

Светел день. Весна нетленна.

Голубь, подобравши юбки,

Входит в лужу по колено.

 

* * *

 

И воскликнешь

                    посреди пустынного мира:

Господи!

          Сотвори мне кумира!

Не обязательно в славе и во плоти –

                    Хоть какого-нибудь!

Хоть прежнего возврати!

 

Но раздастся в ответ,

                    прошуршит дождём по траве:

Чем кумира в округе искать,

                                        заведи царя в голове!

 

* * *

 

Казалось, здесь каждый кустик знаком,

Но стало смутно и странно,

Когда овраг, словно молоком,

Наполнился вдруг туманом.

 

И охнул закат, и прервался путь,

И взгляд оценил глубины:

Берёзы стоят в молоке по грудь,

По шею стоят рябины.

 

И пёс, будто зная, что жизнь одна,

От дома, от спелых грядок

Летит, чтобы вылакать все до дна– 

И счастье, и непорядок.

 

* * *

 

Когда мой любимый повелевает:

Ночи – конец! –

Загорается солнце,

Начинают звенеть трамваи,

И мой любимый доволен,

Как бог-отец,

Тем, что свершилось по слову его, –

А иначе и не бывает.

 

Лишь я задержалась на облаке,

Собираю нежность в бутон,

Не могу надышаться,

Стараюсь

Сохранить этот миг на потом –

 

Когда истощится время,

И воздух,

И свет,

А мой любимый потребует:

Смерти – нет!..

 

* * *

 

Когда мы

          уже не помышляем о лете,

Солнца не просим,

Начинается жизнь в терракотовом цвете –

Поздняя осень.

 

Краткая милость,

                    перед мёртвой зимой – многоточье,

Славься вовеки!

Стеклянные яблоки

                    после морозной ночи

Стынут на ветке,

 

Падают,

          Словно ёлочные шары – разлетаются,

Только тронешь.

Лишь вороны всё ахают,

                    всё придумать пытаются

Свой Воронеж.

 

А я каждый вечер гляжу,

Как тонет солнечный диск

В поздней кроне.

Только бы не облака!

Только бы не отвлечься,

Не проворонить!..

 

Лето

 

Думаешь: надоели

                         одинаковые окошки,

Небо невзрачное городское

И дождь, что сверлит

                         то крыши, а то дорожки

И не хочет покоя.

 

А в квартале возле старой котельной

Жить, может быть, интересней,

Но нет давно ни тропы отдельной,

Ни птицы, сочиняющей песни.

 

Видимо, остаётся лишь память,

Где тепло и уютно,

Где уже не сумели нас до смерти ранить,

И где скучать не дают нам

 

Соседок пересуды-разговоры,

Мол, с кем я да во что я одета,

И ситцевые флоксы, без которых

И лето – не лето.

 

 

* * *

 

Месяцы, пропахшие голубикой –

Ягодой неприветливою и дикой –

Принципиально отличаются от апреля,

Когда до подснежников – ещё неделя.

 

А в июне, земляничной порою,

Я обычно сама не своя, не скрою:

Смотрит небо в душу, как зеркало,

                              и дятлы выстукивают по коре

Точки-тире.

 

Но всё лучшее со мной случается в октябре.

 

Болдинская моя осень,

                              оранжевый сеттер,

                                                  огонь рябины,

Месяц рождения сына,

                              месяц песни моей голубиной!

После этого можно хоть навсегда

В холода.

 

* * *

 

Милый, знаю – на свете бывают цветы,

Великие праздники, дружелюбные окраины леса.

Но в последнее время всё, что не ты,

Для меня не представляет ни малейшего интереса.

 

Впрочем, мне кажется, это ты перекинул мост,

Когда изгибается радуга на весь пейзаж обозримый.

И ещё, мне кажется, о тебе распевает дрозд,

О тебе покрываются ветви спелой рябиной.

 

Осень. Брожу по колена в золоте, что твой Мидас,

Зачарована, недосягаема сплетней.

Всё это – ты, моё солнце, мой звёздный час.

Дай бог, последний...

 

* * *

 

Не пугай меня к ночи,

                    такого и в шутку не надо.

Мне ведь снилось однажды,

                    что правда уходишь ты,

А с тобою –

                    вся долгая моя жизнь

И легкая моя смерть,

И прочие мои мечты…

 

* * *

 

Нет, не подвиг, а просто такая жизнь,

Что осилит только герой.

А собьёшься чуть – хоть костьми ложись,

Не вернуться в избранный строй.

 

Лишь душа заскулит – обречённый зверь,

И в ответ иссякнет звезда.

Что поделать, такая вот жизнь теперь.

Что поделать, такая вот смерть теперь.

Впрочем, так же было всегда.

 

* * *

 

Поехали, говорит.

                    Бросай свою глушь-Саратов,

И уже послезавтра,

                    в крайнем случае – в среду,

Куплю тебе перстень

                    в сколько хочешь каратов,

И будем жить с тобой.

                    Она в ответ: Не поеду.

 

Здесь у нас соловей,

                    хоть никакого в нём проку,

Поёт и плачет,

                    и нет спасенья.

А зимой у нас

                    в ресторанчике «Крокус»

Скрипач играет по воскресеньям.

 

Тогда говорит:

                    А хочешь «Форд Фокус» –

Лучший на Среднерусской равнине?

Только сядешь –

                    через миг, без вопросов,

Глянут – ан нет тебя

                    и в помине.

 

Она в ответ:

                    Да не нужен «Форд Фокус»,

Лучший от Балтики до Урала,

И даже не надо,

                    чтоб в ресторанчике «Крокус»

Музыка по воскресеньям играла.

Лишь бы сынок

                    одолел переходный возраст!

Лишь бы мама не умирала…

 

Ну, говорит, кума,

Уж с этим ты разбирайся сама.

 

И пошёл он жить,

                    как прежде, на свете:

Никого не полюбил

                    и не встретил

Ту, что мнилась, снилась

                    в мысли рвалась –

Такая юная,

                    что ещё не родилась…

 

* * *

 

Помнишь, не было хлеба, крова,

А казалось – всё ерунда?

Ныне жизнь не менее пустякова,

Чем тогда.

 

Лето. Лодка. Высокий берег.

Странноприимный сарай.

Правда клюёт! Но никто не верит.

Чем не рай?

 

Помню, как рыбу роняли на пол,

Как мыли речной водой,

Как дождь грибной за окошком капал –

Солнечный, но седой;

 

И как мы клялись без тени смущенья

Навек забыть свои города…

А дальше вся жизнь была – возвращенье

Оттуда сюда,

 

Где люди, превозмогая ужас и шум,

Как умели, боролись с небытиём

И жили, в общем, как мы живём –

Наспех, насмерть, начерно, наобум.

 

* * *

 

Предчувствие тепла...

Мы были так живучи,

Что можем представлять

Научный интерес.

И смутно на душе.

Так праведника мучит,

Привыкшего к земле, –

Предчувствие небес.

 

А может, мы и впрямь

Диковинной породы?

Иначе кто бы смог,

Удачей не храним,

Не зная ни любви,

Ни Бога, ни свободы,

Прожить изрядный век

Предчувствием одним?..

 

 

* * *

 

С утра на лестнице –

                    совсем не шахматный мат.

Звонит подруга

                    о путешествии в Канны.

Светает поздно,

                    потому что февраль – не март.

На кухню уже не заходят

                    отчаявшиеся тараканы.

 

Живу – принцесса

                    вполне престижных кровей –

В своей запущенной башне многоэтажной.

Видишь, кем стала та, что была твоей?

Видишь – оттуда?

                    А впрочем, уже неважно.

 

И лишь вот в такие ночи,

                    когда кругом – ни огня

И, уж тем более,

                    ни огня где-то рядом,

Бывает, думаю:

                    а как ты глядишь на меня –

Двадцатипятилетним

                    иль всё ж повзрослевшим взглядом?

 

Хотя за что бы тебе

                    такой недобрый удел?

Уж, в крайнем случае,

                    ты манну Господу мелешь.

Ведь я – «снова ягодка»,

                    что ещё не предел.

А вдруг ты всё видишь,

                    но разлюбить не умеешь?

 

Ответа вовеки мне,

                    наверное, не узнать,

Разве что ангелы

                    случайно проговорятся.

А значит, приходится холить

                    нешибкую свою стать

И лунных ночей

                    да безоблачных дней

                                        стесняться…

 

* * *

 

Спасибо, судьба, за нежданную милость –

Что счастье ко мне так рвалось и ломилось,

Так жадно меня умоляло о встрече,

Что я наконец-то устала перечить.

 

Как будто очистилась жизнь от коросты,

Как будто сбылись новогодние тосты

И бродит душа по расцветшему раю...

Я знаю теперь, что я многое знаю!

 

Я знаю, что прошлое было кошмаром,

Что счастье даётся случайно и даром –

И лучшим, и худшим, и средней руки,

Всему, что твердили мне, вопреки.

 

* * *

 

Стояла роща – тёмная, густая,

Но мы вошли – случайно, не со зла,

И на ночь обеззвученная стая

Опомнилась, воспряла, ожила,

Стократно ощетинилась – и взмыла,

И тут же миновала навсегда.

И кроны, потревоженные было,

Смыкаются над нами, как вода.

 

И сохранился только отзвук дикий

В пространстве этом сонном и пустом

Да крохотная капля земляники

Под лапчатым листом.

 

 * * *

 

Ты помнишь? – мы опережали дроздов

                    по части птичьего пенья,

И до самих соловьёв

                    была нам, кажется, малость.

А как-то в полночь

                    мы почти остановили мгновенье.

Но передумали.

                    Иначе что бы нам оставалось?

 

Так бы вот и бродить

                    по задремавшей отчизне,

Свои лирические стишки

                    беспечно впаривать массам

И не узнать,

                    что через двадцать лет по уровню жизни

Эта местность будет располагаться

                    между Зимбабве и Гондурасом…   

 

* * *

 

Умела прощаться, как умирать – навеки,

Сжигать мосты, сжигать корабли.

А ещё умела заговаривать реки –

Чтоб помедленнее текли.

 

Чтоб не так мелькали под небесами

Первый вдох – и последний звук,

Чтобы лодки, прядая парусами,

Успевали землю принять из рук.

 

Дождь идёт. Минувшее всё дороже.

Разреши мне, Господи, отдохнуть,

Потому что так – сгоряча – негоже

Начинать свой главный, ответный путь.

 

Честолюбивая молитва

 

Музыка! Ты пришла, наконец...

Листва шелестит, маня...

Кончено, теперь я тоже – творец.

Боже, прости меня!

 

И наплевать, что, злой, как оса,

И от власти хмельной,

Ангел возмездья уж полчаса

Носится надо мной.

 

Милый, придётся чуть обождать,

Постой дудеть на трубе,

Пока не кончится благодать –

Я не дамся тебе.

 

Ваш Главный слепил меня из интриг,

Швырял из блеска во тьму,

Но вот за этот звучащий миг

Я всё прощаю Ему.

 

И пусть перелесок уже в огне

И пёстр от змеиных лент,

Пойми: если что-то зачтётся мне,

Так этот самый момент!

 

Не то что звезда, а метеорит

Сверкнул на исходе дня...

И, может, ваш Главный чуть пожурит,

Но всё ж – помилует мя.

 

* * *

 

Я тебя подожду,

Где вишни цветут в саду,

Где жизнь голосит в листве –

Без царя в голове –

Вот уж недели две.

 

Что загадывать наперёд,

Когда нас Бог приберёт?

В предвкушении тишины

Сроки становятся неважны.

 

Различить бы, век подаренный отгуляв,

Отбормотав, как псалтырь,

Где кончается явь

И начинается быль.