Анна Чернигова

Анна Чернигова

Сим-Сим № 11 (71) от 11 апреля 2008 года

Ветер цитирует Мураками


Кара


Город. Война ледяных империй.

Улицы спят в снеговых барханах.

Прячут ладони в пустых карманах

Люди, мечтая о солнце прерий

Или о варежках-рукавичках...

Тут уже не до рукопожатий.

За шерстяное тепло объятий

Можно забыть о своих привычках.

Нужно вернуться к первоосновам.

Думаю, снег – это божья кара:

Хватит уже наносить удары

И измываться над русским словом.


* * *


По весне, как правило, взгляды уходят в пол.

Даже вечные циники склонны таить в себе

Не сказать, чтоб чувства, а некую дань судьбе

В виде шумных вздохов и падающих на стол

Фотографий. На каждого найден свой

Поворот дороги, безумный до мелочей,

И замок, манящий утерянностью ключей,

Запирающий дверь не иначе, как в мир иной.

За провалом в памяти – высохшее «вчера»,

Не в апреле – в мае, но прячется, а потом

Возникает снова не облаком, так цветком,

Не стихом, так хотя бы маленькой полуфра...

И весна, идущая вроде бы по следам

Остальных эпох, неизменно хоть где-нибудь

Остаётся на пару суток передохнуть

И, как правило, дать надежду чужим сердцам...


Полдень


Занавешенный полдень в окне, выходящем куда-то

На восток, хотя нет: вероятней всего, – на запад,

С парой спящих берёз и уставшей, взъерошенной птицей...

Каждый день он негромко скребётся в окно палаты,

Наблюдая спокойную жизнь городской больницы,

Видя грустные лица и мертвенно-бледные лица

И людей в изумительно белых стерильных халатах.

За незнанием имени полдень ко мне обратиться

Боится... Хотя, пусть бы пробовал... Но куда там!..


Впрочем, мне всё равно. Регулярность моих движений

Есть вопрос, относящийся к области философии,

А не к списку дешёвых ушибов и растяжений

В медицинской карточке. Антилогичные профили

Магазинов, домов и других городских строений

Улыбаются мне широко-широко, как будто

Впереди у нас с жизнь, а не полдень, размазавший утро...

Впрочем, тут всё зависит от творческой точки зрения.


* * *


Осень рисует на стенах из пепла...

Осень, однако, плохой художник.

Ручка прозрачная не окрепла,

Глазки, зелёные, как подорожник

Ищут на улицах чудо-сюжеты.

Только вот головы под зонтами

Прячутся, так что писать портреты

Осень не сможет. Под каблуками,

Под каблучищами и подошвами

Брызжется пена большого города,

Плещутся будущее и прошлое...

И анекдоты смеются в бороды,

Чувствуя близость своей же гибели...

Осени нет никакого дела

До катастроф и вопросов прибыли,

До недомолвок души и тела.

Осень. Она ведь ничем не связана.

Девочка просто плохой художник,

Пишет сегодня туман и дождик,

Пишет

 от
    сердца.

И этим все сказано.


* * *


Мне


Спотыкаясь, ты хочешь потом оправдаться.

Убеждаешь, что в полдень смотрела на звёзды,

А в ответ «дорогие» сестрицы и братцы

Улыбаются хмуро и хмурятся грозно.


Ты пока что никто – желторотый подросток.

Дело в том, что сегодня таких миллионы.

Ты пытаешься выглядеть колко и жёстко,

Только вот незадача: сердца из бетона,

Из железа и из нержавеющей стали

Запретили в то время, когда ты рождалась.

И другие характерами щеголяли,

И любили, наверное, самую малость,

Когда ты зарывала топорики в землю;

Опираясь на лёгкий бамбуковый посох,

Наблюдала, как солнце за окнами дремлет,

Как клюют воробьи отсыревшее просо.


И по грязным дорогам в дырявых калошах

Шла весна утешать растерявшихся бестий

Восемнадцати лет, с опозоренным прошлым,

Представительниц худшей из древних профессий.

А за ней, в сапогах, отороченных мехом,

Смерть спешила к медведям, заснувшим в берлогах.

Наполняя пространство таинственным смехом,

Она шла выполнять поручение Бога.


А тебе не дано никаких поручений.

Ты пока ещё слишком придавлена веком.

У природы ведь тоже полно исключений:

Ты живешь, чтобы попросту быть человеком.


* * *


В нежелании думать запрятан холод.

Это осень молча прошла по струнам

Наших душ. Пойми, что, пока ты молод,

Можно видеть счастье и в древних рунах,

И в холодном шорохе листопада...

Не бывает жизни без продолженья:

Растворится кубиком рафинада

Желтизна, останется без движенья

Опоздавший лист на застывшем клёне,

А потом... Опять всё пойдёт по кругу...

Будем снова зябко тереть ладони,

Удивляясь холодности друг друга.


* * *


Путь мой усыпала жёлтая хвоя.

Почва становится более шаткой.

Можно судьбу уложить на лопатки,

Можно коснуться небес головою

И не почувствовать, как это дико...


Осень сегодня одета в белое,

В тоненьких пальцах её гвоздика.

Что-то есть кроткое и незрелое

В том, как она задевает ногами

Листья, уснувшие на обочинах.


Ветер цитирует Мураками.

Нити седых паутин всклокочены

И, разлетаясь, ложатся на плечи...

Мокрые голуби сладкую гречу –

Ужас, как жадно!.. Ладонь в царапинках…

Улица в белую-белую крапинку.


Люди в перчатках из теплой кожи.

Боже, насколько мы все похожи:

Руки свои бережем от слякоти,

Вот и не чувствуем тёплой мякоти

Жизни...


У меня всё в порядке


У меня. Всё. В порядке. Плохие приметы

Остаются за бортом моей «Атлантиды».

Я нарочно теперь не читаю газеты,

Дабы только не знать о мытарствах Давида

Двадцать первого века, о страхах и горе,

Что преследуют нынче во снах Моисея:

Над его головою смыкается море

Разрывают одежду ветра-суховеи…


Я давно не пытаюсь выписывать строчки

Из надуманных виршей философов Рима.

Я и так поняла, что в дырявой сорочке

Смерть придёт из застенья табачного дыма

За моим человеком... Но это не скоро…

А пока я веду судовые журналы.

Если вдруг потеряется нить разговора –

Значит, время писать свои притчи сначала.


Иногда, когда вечер, баюкая трюмы,

Говорит мне о чём-то ужасно далёком,

Я могу уходить от солёного шума,

И вести свой корабль куда-то к востоку.

Без какой бы то ни было веской причины,

Исчезать из реальности вся без остатка,

И кричать альбатросам в пернатые спины:

«Я ещё потерплю.

У меня

Всё

В порядке!»


* * *


Притупились чувства. Зима, как сажа...

У холодных сумерек запах сливы.

Ты теперь спокойна и молчалива,

Вечерами можешь играть пассажи,

А поутру кутаться в одеяло.

Твоё счастье любит ходить кругами…

Не смотри заплаканными глазами:

Одинокой комнатки счастью мало!..

Ему мало узенького балкона…

Не грусти, моя дорогая птичка!

Вся беда в осенних твоих привычках –

У зимы немного не те законы.


* * *


Столько лет проходила с душой нараспашку,

И никто ничего!.. Это в наше-то время!

Повезло тебе, видно, родиться в рубашке.

И ни разу судьба не свела тебя с теми,

У кого без падений обходятся взлёты,

Зато кровь на локтях и на лицах морщины.

Почитала б ты старого мудрого Гёте,

Перестала бы думать, что осень – мужчина…

Я заметила: вечно ты чем-нибудь бредишь!

Вот теперь собралась на другую планету,

Говоришь: это родина, держишь билеты...

Чепуха!

   Позвони мне, как только доедешь...


Устала


Устала… Устала носиться по встречным.

Устала смотреть на бегущие ленты

Дорог незнакомых.

За чистым и вечным

Бежать от тепла сумасшедшего дома,

В котором живут старики и студенты…


Я помню, как вы про меня говорили:

Мое подсознание – древняя книга,

Открытая глазу.

Но на суахили

(Язык вы узнали, я думаю, сразу)

Читают сейчас только дети индиго.


Устала безумно… Я больше не стану

Твердить вам, что сказки важней эпитафий.

Я завтра уеду

В далёкие страны.

А вы… Ваш удел пеленать себя в пледы

И биться в скорлупках своих биографий…


* * *


Упадёт с языка, разлетится моё «извините»,

И в фарфоровых чашках дрожащие ложки заплачут.

Первый росчерк весны – пожелание вечной удачи,

Свет течёт по рукам – значит, солнце осталось в зените.


Не смотрите на город, я дочь его, я его Слово.

Он в унынии горбит свою стариковскую спину,

Потому что хотелось, наверное, всё-таки сына,

А не совести в образе девочки пустоголовой.


Вы напрасно летите ко мне, вы играете в прятки.

Я весну отмечаю как равную – в этом всё дело.

У нас общие взгляды и, может быть, общее тело,

А ещё она мчится вперёд, как и я, – без оглядки.


* * *


След твой уже не найти на асфальте.

Снег – это тонкая-тонкая кожица.

Слышишь, доносится?.. Это – Вивальди!

Чувствуешь стук?.. Это сердце тревожится.

Видимо, яркость ночных фонарей –

Вещь симпатичная, но ненадёжная.

Пятые сутки стоит у дверей

Женщина в белом и просит: «А можно я

Только взгляну на ваш тёплый очаг?..»

Господи, дай нам хоть грамм человечности!

Кипа исписанных мятых бумаг

Путь перекрыла течению вечности...


© Анна Чернигова, 2007-2008.
© 45-я параллель, 2008.