* * *
В месяц цветенья липы –
Сад ботанически прост.
Сумерки – словно всхлипы
Бусин вечерних рос.
Птичий тропарь куда-то
Благовестно звучит.
Смерть – это только дата,
Что на устах горчит.
* * *
Она наклеит марки на конверт
Допьёт свой чай и выйдет в неизвестность...
Когда зима, как волосы, седа.
Когда нет даже повода для счастья.
И крики отстранённых ярких нот
На музыку едва ли вдохновляют...
Мир выглядит обратной стороной
За мудрость незаслуженной медали...
* * *
Верю восходу солнца,
А не словам об этом.
Не перед свадьбой кольцам,
А сеновалам летним.
Верю дождю в июле,
А не слезам в юдоли.
Верю в случайность пули,
Но не в случайность доли.
* * *
Средь прочих улиц избегаешь ту,
Что к набережной Леты направляет,
И валидол монеткою во рту,
Под языком, не воодушевляет.
Шагреневая кожа разошлась
На мелкие победы. Тянешь нервы.
Умрёшь и ты, испивши горя всласть,
Харон найдёт не валидол, а евро.
* * *
Ты, чьи волосы, если судить о цвете,
Вспоминая мотивы от Дебюсси,
Оставляешь капли воды на паркете,
Выходя из ванной, как из такси...
Ты, чей вкус пересказан твоей одеждой, –
Скорее красива, почти проста...
В тебе узнаются бывшие прежде,
Но не более полуста...
* * *
Снег бел, как сны, где в никуда
Роняются слова. Наверно,
Все «нет», похожие на «да», –
Заманчивая суеверность...
И хочется нарисовать
Все тени мелом, свет – углём...
И будущему доверять,
Себя разыскивая в нём.
* * *
Чай. Вишнёвое варенье.
Обнажённость женских плеч
Летних. Глаз моих грустненье.
И сказать как будто неч...
Нечего. Печенье в блюдце.
Жуткий кактус на окне.
Слышно как в тебе смеются
Мысли громко. Обо мне.
* * *
Одинокость твоих ночей –
Безответность немого лета...
Тишина – канцелярский клей
Для приклеиванья сюжета
К ничему... Разыщи цветок
На Ивана Купалы в чаще...
И пусти по воде венок,
Чтобы сердце забилось чаще...
* * *
Вчера мы кажется доплыли
До берегов. Лицо на фото
Покрылось крапинками пыли,
А память – капельками пота...
* * *
Елене Гончаровой
К падению листвы невмоготу
Прислушиваться, делаясь старее...
Мотивом застывающим во рту –
Осеннее дыхание аллеи...
Сквозь шарф роняешь слово в пустоту,
Как будто в реку перстенёк с камеей...
И выбираешь сторону не ту,
Где на двоих была одна скамейка...
* * *
Переведи часы на те
Часы, что вместе провели –
Там, в друг-без-дружной пустоте,
Мы друг без друга жить могли.
* * *
Ткань разговора так отчаянна,
Что выжми чуть – исторгнет влагу.
Пятно, растущее от чая на
Столе, – под стать архипелагу.
А за окном – весна, черёмуха
Цветёт. И в небе след свалялся
От самолёта. Бьёт без промаху
Амур, но к нам – не пристрелялся...
* * *
Словно плывём – живём, тонет в реке весло,
Прошлое оттолкнув: нам с тобою везло.
Ива ли плачет там, где начинали путь:
Нас найдёт по кругам счастье когда-нибудь.
* * *
Повален шест, и чучело сошло
На да, дорожкой жёлтых кирпичей.
Железно наломали дров года,
И лев из-за кустов глядит, ничей.
И девочка (с собачкою) в страну
Волшебниц ураганом проникает.
А ты твердишь, что в жизни счастья нет,
И добавляешь: истина – в токае.
* * *
Сейчас уже запахло виноградом.
И желтизна шершавая айвы
Почти в окно вползает, ты не рядом.
И сам Господь глядит из синевы
Небесной. Словно «Страсти по Матфею» –
На улице пустой шуршит листва.
Посадишь на трамвай ночную фею,
И утренние промолчишь слова.
* * *
Угадывай любовь по первым нотам,
И сам люби, – затем и жить нам стоит.
Я в ненависти был, но так темно там,
Что смысл в ней не найти, – совсем пустое.
Пусть приближает смерть аккорды коды,
И музыка на реквием похожа, –
Любовь имеет все ключи и коды,
И даже за пределы жизни вхожа.
* * *
Садилась за фортепиано, снимала кольцо, играла.
А после не лейтенанта любила, но – генерала.
Когда говорила, бровью изящно водила левой.
И даже когда хоронили – выглядела королевой.
* * *
Упрямый праздник не закончишь рано:
Доедено, докурено, допито...
Допили даже воду из-под крана,
И мы сидим в столовой общепита,
Глядим в размытый вечер. Вечерок
Такой, что раз в году бывает весел.
И пьяный Дед Мороз, наевшись впрок,
Над рюмкою свой красный нос повесил...
* * *
Боль прыг-скок, прыг-скок, как кузнечик.
Тикают часики в тишине.
Время – осень, и крыть тут нечем, –
Оттого и болит вдвойне.
Да и сколько ни ладить крылья, –
Лето – прошлый аэродром.
Эту дверь для себя закрыл я
Тихо, плавно, как си-ди-ром.
* * *
И ты утонешь в этой тишине,
Среди библиотек и книжных лавок.
И тень твоя застынет на стене,
Приколотая тысячью булавок
Написанного. И сама собой
Забудется, а впрочем, и другими.
Макулатурщик с заячьей губой
Архив скрутит бечёвками тугими.
* * *
Того не миновать, чему случиться,
Не спрашивай оракул, ни к чему.
Жизнь то сладка, как поцелуй в ключицу,
То предлагает горькую тюрьму.
Но ты-то улыбнись, скажи соседу
По очереди в Тартар: «свой обол
Я потеряла...» – заведи беседу,
Мол, нравится огромный дискобол...
Какой теперь Аид, когда к тому же
Две тысячи шестой год на дворе...
О детях надо думать и о муже,
А не о древнегреческой муре...
* * *
Захочется дождя и сигарет,
Улыбки в проезжающей маршрутке;
Какой там под петлёю табурет,
Какие там порезанные руки...
Пусть волосы закрутятся в узлы,
И дождь слезами по щекам стекает.
Пусть чай чернеет в теле пиалы,
И друг твой, вспоминаемый, икает...
* * *
Д.
«Я – не Орфей, а ты – не Эвридика...» –
Оглядываясь в прошлое твержу.
«Воротишься на родину...», «Анжу»
Купи на ужин и напейся дико...
И спьяну в телефон вскричи «иди-ка
Ты...» ...дай пинка в потёмках багажу.
Что прошлое – всего лишь киносъёмка,
И в ней любовь – кадр № 25.
Ах, время, время... – не заставишь вспять
Его идти. Так расставанье ёмко,
Как на фате невесты окаёмка,
Как по ветру струящаяся прядь...