Анатолий
Лернер

* * *

Ах, как хочется снова быть маленьким

и носить полушубок и валенки,

рукавички на длинной тесёмочке,

следом – санки на мёрзлой верёвочке.

Быть смешным, озорным, простодушным,

когда надо – быть тихим, послушным,

верить в сказки, уснув с медвежонком...

Ах, как хочется вновь стать ребёнком!

Журавлиная молитва

Осень поздняя. Туманит.

Снег и дождь скребут по крышам.

Стонет лес, шепча, шаманит,

выдувая ветер рыжий.

Нервы вдруг рвануло звуком

(ладно, был бы остр, как бритва),

и в награду сонным мукам – 

журавлиная молитва!

Журавлиная молитва – чуден миг – услышьте, люди!

Журавлиная молитва души стылые разбудит.

Журавлиная молитва – с детства каждому знакома,

журавлиная молитва – клином в сердце – до излома...

...Продолжая праздник буден,

через лес, стремглав – к развилке

 я бежал и сердце в бубен

 било вплоть до лесопилки.

 Било, било, колотило,

то в висках, то где-то в горле,

 но скрежещущая сила

 подменила крик тот гордый.

 Подменила, не спросила.

 Стон железа жарок, томен...

 На округу голосила

 журавлями стая брёвен!..

Мнилась встреча, но иною.

В снег, растапливая слякоть,

будет вечною слезою

журавлей молитва капать.

Из Верлена

Сердцу моему плачется,

точно дождь над городом пятится,

слабость ли это, сила

сердце мое пронзила?

Эти мягкие шаги моросящие

по карнизам, по траве семенящие,

душу мою терзают,

словно темную песню слагают.

 Сердцу плакаться без причины

 недостойно и не по чину.

 Нет измены? Смешны все доводы?

 Неужели траур без повода?

 Бесполезен труд, унизителен,

 коль не вспыхнет в нем

 пламень спасительный,

 пусть любовь это, злоба иль ненависть,

 но у сердца работа есть.

* * *

Из безмолвных глубин мироздания,

как молитва струилось признанье, – 

то душа обожженная каялась,

как по миру скиталась и маялась.

Сколько раз за бескровным рассветом

нарождалась, не помня об этом?

Отсекалось свечами, лучами

чем была, что несла за плечами.

И дрожала от страха, пред веком, –

от незнанья себя человеком.

Неуклюже, несмело, в лохмотьях,

без доспехов, за бренною плотью,

зрело нечто, не полем, не садом,

созревая, закат за закатом.

Чтоб зимою во тьме, над свечами,

угадать, что не видно очами,

и не в скорби – в молчанье глубоком,

прикоснуться и слиться с истоком.