Все стихи Алисы Пилах
Андроиду...
Давай поменяем на фантики липу и вереск.
И пение птиц на мобильного рваный гудок.
А рыбью игру, взволновавшую реку, и нерест
На сразу готовый и жареный окорочок.
Давай замаркируем лбы всех детей пикторгаммой,
Одной, одинаковой, славящей серый экран.
И сцену театра – квадратами и голограммой,
Чтоб не было сбоев и межчеловеческих драм.
Давай все авто запускать по глотанью таблетки,
Чтоб люди, руля, забывали о дрожи в руках.
И честно признаем, что гении – марионетки,
Несущие вирус, гниющий в обычных умах.
Давай отвернёмся опять от угла и иконы.
И просто признаем, что нам не дано уж понять,
Чем нам виноваты ещё нерождённые клоны,
И чем была в царской России конечная «ять».
Давай всех политиков сразу при жизни в пластмассу,
Не в камень, а именно в пластик угрюмый лепить.
И листья и травы в асфальтовый цвет перекрасим,
Чтоб не возникало желанья босыми ходить.
Давай эмбрионам менять ДНК до рожденья,
Чтоб нас пуповина уже не тянула назад.
Мы – киборги, нам недоступны простые знаменья.
Андроид и Ирод похоже так в русском звучат.
Ботинки
Не поднимайте взгляда от ботинок.
Они не врут о чести ходока.
И если сердце его бьётся льдинкой,
То поступь его кажется легка:
Ни совесть, ни пространные сомненья
Не тяготят его широкий шаг.
Но если в переступе промедленье
И каблуки звучат совсем не так,
Как ходиков стабильные тик-таки,
Царапиной следят по мостовой,
То это добродетельный искатель
С открытой и отзывчивой душой.
И думы о проблемах мирозданья
Сбивают его шаг. Наоборот,
Вы вдруг прервите Ваши созерцанья:
Ступайте смело – словно бог – без бот.
Великан
Великан
Мизинцем прикасается к макушке
Каштанового дерева.
Каштан
Подобно вееру качается. В церквушке
За чертой
«Волшебного лесного – поля ржи»
На колебанье вниз ветвей вторит
Кампан,
Зовя служить…
Вот так обман
Не обязательно есть повторенье лжи…
Два варианта после ссоры
Зачем мне в таком искалеченном виде
В орнаменты складывать свой рок-н-ролл?
Как лишнее топливо в чутком болиде,
Был наш диалог. Он не только завёл
Нас в дебри обид и фатальных признаний,
Он стёр всю разметку на лучшей из трасс.
И мы, тормозя, своим сердцем тараним
Преграды. И крылья отходят от нас.
Друзья
Кресло скучает по другу роялю.
Раньше они вместе стояли.
Рояль напевал. Об него тёрлись гости.
А кресло сжимало хозяина кости.
С утра дети шумно резвились по струнам,
А кресло в углу пыль баюкало в руны.
Рояль суетился при виде хозяйки,
А кресло царило под дедовы байки.
Мороженое, кофе, варенье, котлеты.
Друзья ужасались. Сверяли приметы:
Царапины, дыры, ожоги и сколы.
Рояль с перетяжкой, на кресле подковы.
Невзгоды-печали делили совместно:
Ремонты, соседи, не модно и… тесно.
Рояль иностранец, а кресло – дворняжка.
И вынести кресло не так уж и тяжко.
И дед уже умер. И дети взрослее.
И в кресле у лавки курить веселее.
Хозяйка охрипла на мужа с молодкой.
Рояль стал поддержкой для перегородки.
Собаки достали у кресла пружины.
Топить всё дороже – холодные зимы.
И кресло скучает по брату – роялю
И щурится шрамами. Вместе стояли.
В тряпичный бочок уколола иголка.
Костёр веселит новогодняя ёлка.
И кресло запело вальсы для друга.
Искрами. Жаром. Первая фуга.
Последняя фуга.
Затасканный этюд
Затасканный этюд – картинка в кляксах –
Валяется у дерева в траве,
И старая ухоженная такса
Обнюхивает лист. На голове
У памятника наглые вороны.
Брусчатка тротуара заскрипит
Под каблуками. Сотни миллионов
Проходят каждый день. Архимандрит
Сидит на лавке, вперив взгляд в дорожку,
Хрустя суставами уставших белых рук.
И чётки под ногами понемножку
Катаются. Недавний лёгкий стук
Падения не распугал пернатых.
И такса не заметила урон
Хозяина на лавке. Лишь распятый
Откликнется на каждый вздох и стон.
Ланцелот
Сэр Ланцелот.
Мы Вас ждём на поминках нежнейшей из роз и любимой Гинервы.
Вы проститься с ней можете там же и будете первым,
Кто над кубком печальным о ней слово друга возьмёт.
Славный рыцарь, Вам грезились лучшие вести-победы,
Вы точили свой меч и шептали коням словеса.
И меж нами, Вам жалости сумрак давно уж неведом…
Но пока ещё светит последнею жизнью коса
И даёт её запах, и греет на ощупь, пусть солнцем, –
Вы достаньте кинжал и отрежьте тайком ее прядь,
Чтобы вместо солдатских кровавых и потных бессонниц
Её верность неверной жены перед сном вспоминать.
Добрый рыцарь не лгите, что Вы уже год, как далече.
И Ваш конь Вас несёт между огненных всполохов дна.
И на Вашей могиле последний Ваш день уж отмечен.
Её давняя просьба к Всевышнему слишком сильна:
И она Вас вернёт из опалы, из боя, из склепа,
И она оживит Вас, и снова освятит мечом.
Вы идите за ней, за молитвой скончавшейся слепо
И позвольте бессмертия тавр Вам нажечь на плечо.
Выходите из адских туннелей на книго-заглавия.
Перед Вами в историю родины есть поворот.
Вам она подарила любовь свою, честь. И во славу ей
Появитесь и станьте легендою, сэр Ланцелот.
Луна
– На моей планете не светит солнце. Только луна.
– Точно одна?
– Сдаюсь. Несколько.
Девственно
озаряют моё одиночество.
Одна вместо отчества.
Вторая – для будущего и пророчества.
Третья…
– Третья?..
– Для любви.
Погасла…
– От катаклизма?
– От…
Испортились линзы
на телескопе,
поэтому не видно.
– Будешь в Европе,
посмотри внимательнее.
Оттуда.
– Всюду. Одинаково.
Не видно.
– Хорошо. Четвёртая?
– Мёртвая
для мёртвого…
– Пятая?
– Для распятого…
– Шестая?
– Самая простая
и последняя –
взывает к стаям.
– Ты что-то утаиваешь…
Седьмая?
– Утаиваю.
Моя седьмая…
Я с ней разговариваю…
Металлическое
Карбидным сплавом
Крошится покой.
Предел нагрева нежными стихами
Достигнут.
Я уже больна тобой.
А сердце бьёт под рваными мехами.
И кислородом
Накаляю горн –
И жгу себя, читаю твои строки.
Опять твои
И гну себя в поклон
На части долга, тёплые оброки.
За каждый росчерк
Твоего пера
За каждый странный взгляд
Из-под названья.
За Всё моё прочтённое вчера
И Всё, чем так томлюсь я в ожиданье.
Монетка
Мне истёртою монетой
Подкатиться к каблукам…
Божество, ты в небе где-то.
А мне медью по следам,
По твоим ложиться решкой.
Прижиматься к ним числом.
Чтоб когда ты станешь грешной
Пред тобой предстать орлом.
* * *
Не разговаривай – нам есть о чём молчать.
И думать асинхронно, но об общем.
И нам с тобой не нужен тот рычаг,
Которым жаждали вертеть планетой в прошлом.
Не разговаривай, когда обиды жгут
Затягивает пальцы над печатью.
Писать о будущем в прошедшем – глупый труд.
Да и в обидах мы по нашей сути – братья.
Ругаемся и правы до тех пор,
Пока кулачный бой с огромным счётом
Нам не покажет, что законный спор
Безумия ускорил обороты.
Незаметные. Как в фильмоскопе
Странно, что люди не замечают,
что многие
…постепенно
………исчезают…
А жизнь же не фильмоскоп,
И не скажешь вовремя «стоп».
Странное человековоспитание…
А потом кровопереливание,
Клонирование, протезы.
Чтобы заполнить порезы,
Огрехи,
И недостаток некоторых.
А многие живут:
Вехами
Приобретают прозрачность.
Бледнеют.
И в очертаниях – мрачность.
Бродят аллеями…
И тенями
Не заслоняют колокольчики.
Особенно странно ночами:
Сами…
Они незаметны, хотя, не бездетны,
Хотя, не бесталанны,
Хотя, не бесприданны.
А ещё есть…
Самые странные
и самые незаметные:
Порцелановые
Некоторые…
Мишурой и конфетами
Украшенные.
И мне всё страннее спрашивать:
Вы друг друга не видите?
Почти всегда…
Но, чтоб… ненавидеть, видите…
Чтоб… обидеть, видите…
Да?..
И добавляю неловко:
Фокусировка…
Вот здесь…
Как в фильмоскопе…
Одиночество. Фрейду на заметку
Мой самый страшный образ: темнота,
Я просыпаюсь и сижу на стуле.
Сосуды ноют, в мышцах – ломота,
Как будто Бог не только словом хулит.
Бечёвка давит руки за спиной
И ноги обездвижены колючкой.
Хотелось бы завыть. Да только вой
Безгласного уже не будет звучным.
И стул мой не стоит и не парит:
На проволке стальной витиеватой
Уходит в бесконечность. Весь мой вид –
Распята, одиночеством распята.
И каждое движение – не боль,
А больше – дальше продвиженье в бездну.
Возврат из боли – прежняя юдоль
Скрипит пластинкой в мыслях. Бесполезно…
Напрасно рваться с места в темноту,
Раскачиваться тщетно без основы.
Не проще быть добавленной к кресту.
Сложней найти свою весомость снова.
Оскар, Оскар…
Милый Оскар, снова ночь, мне снова зябко…
Голубями мостовая вторит небу:
Они спят на тёмных камнях, их порядку
Вторят звёзды, вторят Лиры вместе с Вегой.
Чуткий Оскар, нежный муж мой, я украдкой
Вспоминаю, восклицаю в Ваши книжки.
Проклинаю? Нет, ищу закладки-прядки
Сыновей… Чужды Вы им, ещё мальчишкам.
Странный Оскар, снова сплетни ядом сладким
Потрясают – Ваш приятель вновь известен.
Ваши тексты измельчили на цитатки…
Я молюсь за Вас: Он – хуже всякой мести!..
Оскар, Оскар… для меня решётки шатки.
Каждым голубем ночным я слала вести:
Дом Уайльдов – Вы и я – что кисть в перчатке,
Моей верностью живёт. Я с Вами вместе…
Гений Оскар, чувства Ваши все в заплатках.
Но простите,
славы… завтра…
будет слишком,
Слишком много… нам. Во имя Вас украдкой
Безымянная…
верна я буду…
книжкам.
Пальма
Я бы родилась из-за Тебя заново
Зелёной пальмою,
Чтобы давать тень Бобу Марли,
В которой он сочинил бы песню,
Такую нежную и известную,
Чтобы Харви
Ли Освальд
Передумал стрелять под её звуки.
А потом благодаря науке,
Финансируемой живым Кеннеди
Я бы стала не простым поленом
Для топки,
Но важным компонентом
Сыворотки
От рака.
И меня выпустили бы на денежных знаках
Рядом с Кеннеди,
Но чуть-чуть на втором плане
И чуть-чуть похожую на марихуану,
Которую Марли курил.
И сейчас бы
Старый винил
И живые люди
Были бы вместо меня саундтреком
Для Твоего успеха.
Сломался
У Лёни сломался робот-супермен
В день, когда никто не хотел работать.
Это даже не была суббота,
Но вне зависимости от смен,
Заботы
Всех людей были только об отдыхе.
А у Лени было горе.
Потому что он был не просто в ссоре
С железным другом.
Он был без друга!
От супермена остались запчасти –
Смерть и к суперменам бесстрастна.
А те, кто не хотел трудиться,
Делали серьёзные лица
И пили кофе
С тартинками.
А Леня прижимался к останкам и думал,
Что за их глазами-льдинками
И есть роботы,
Как всё нелепо.
Супермена спасать некому…
Титаник
Может быть, ты – леденеющий сильный Титаник.
Может быть, я – одинокий слепой альбатрос,
Ищущий тёплую землю. И снег между нами,
Каждым кристаллом кружа, унимает твой SOS.
Может быть, я не спасу тебя трепетом крыльев,
Может быть, не отогрею. Быть может, мой клюв
Выдохся криками ранее. Может бессилья
Птицы довольно бессмертью…
И в дань кораблю,
Шумным движеньем раскрывшему моря глубины,
Трепетом душ согревающим рыбье нутро,
Я превращусь в яркий факел и буду отныне
Северной радугой – в небе на память тавром.
Туманности
Мы все – туманности…
Мы все – космический чуть видный эпатаж.
И до стекляруса,
Вошедшего в предсвадебный вираж
В кармическом стремленье стать звездой,
Мы одинаково полярны.
И с тобой
Мне не столкнуться трогательной пылью.
Только ждать…
Рождения тебя
………Уже Сверхновой…
И, взяв тогда полярность за основу,
Орбиту вкруг тебя нарисовать,
Чтобы сдержать,
Сдержаться
И держать
Тебя
В любви
И слово
Учёные vs. Бог
– Учёные расшифровали ДНК!
– И поделом: прочтут в них свою ересь!
– Ты к ним строга...
– Ну, может быть слегка:
Их вероятности давно уже приелись.
Холода!..
Фьорды, фьорды, фьорды…
Моя совесть требует холода
И немого мрачного города,
Чтобы для тебя скрыться.
Фьорды, фьорды, море…
Мне бы купаться в проруби
И выходить голою,
Чтоб застыл позвоночник на спице
И перестал крениться.
Фьорды, море, парус…
Моя доля – Икар. Нас
Сюда пригнал южный ветер.
И Лох-Морар для нас светел. –
Моя верность требует стужи.
Чтобы путь был засыпан, завьюжен.
И никто кроме тебя не нужен.
* * *
– Что нового в науке?
– Вместо крыс,
за близость их по сути к человеку
и, следуя решенью Ватикана
о том, что грех на людях проверять
болезни, механизмы и лекарства,
и видимо, надеясь, что воздастся…
– И..?
– Так вот же…
вместо крыс
был выбран в жертвы
плюшевый медведь
и все его собратия по плюшу.
Чтобы заветы Бога не нарушить.
– Но это же обман!
А суть эксперимента?
Нельзя же Та-а-ак
быть в рабстве у момента!
Для человека ж…
и на нём…
– Не веришь мне, не верь!!!
Но с каждым днём
Земная Твердь за нами хоронит
миллионы тонн беспечной глупости.
Тут грех не попытаться…
ошибки избежать
и променять
смертельный грех на глупость.
– Им воздастся!
– Дай мне знать…
* * *
– Что это на доске?
– Анализ Бога…
– Какой анализ?
– Вроде бы спектральный…
– Но это невозможно!! Ирреально!
– Ну, почему же? Если фокус дальний…
И линзы верные…
– Нельзя же так детально!
На мелкие частицы разложить
Суть Веры?..
Как же с этим жить?
– Жить?..
– Или верить…
Может быть (!) проверить?!!
Все вычисления и схемы?..
– Докажи…
сперва ты теорему:
как ты веришь (?)…
в получёткий миф,
не разу, не проверив,
но прожив
с уверенностью,
что Он есть!