Алёна Жеглова-Алёшина

Алёна Жеглова-Алёшина

Все стихи Алёны Жегловой-Алёшиной

Амударья

 

Так реки уходят вглубь своих же земель –

В широкие рукава подземных долин.

А что там дальше и как забрели на мель

Былого Арала торговые корабли,

 

Какое им дело, ведь зову никто не внял,

Но вялил, как рыбу, надежду в солончаках,

Что стоит споить пустыне один Арал,

Как райские кущи возникнут в Газачаках.

 

Пустыня и есть пустыня – какой в том прок?! –

Она заберёт последнее – до гроша,

Хоть вынь из кармана всё то, что скопил, сберёг,

Отдай хоть все воды Сибири – до Иртыша…

 

Ничто не изменит привычный для мест уклад.

И только шатёр, уж думается, не впервой

Укроет от зноя и в холод: на первый взгляд –

Своей незамысловатою головой!

 

Будет с девушкой…

 

Будет с девушкой тонкий секс созерцания –

Красотою любуюсь её необыденной:                       

Высотою причёски её и мерцанием

Безответных очей её – в дар предвиденья!

 

Что-то есть в частоте небес мега-волнами:

Там на каждой волне – по радиостанции!

Там на каждом мосту святые… бесполые

Ангелы, как незримые панцири!

 

И теперь мне понятно: почто эта девушка

Безотчётно красива – вне зала, вне времени…

Я не рвусь об металл обезличенный! – НЕ-уж-то

Мне раздвинулись рамки заросшего темени?!

 

 

Вверх по течению

 

Рука-поддержка, рука-багор  –

Ещё немного, и воды – стянут!

Но не Фетида ведёт свой спор,

А вид на солнечную поляну!

 

Здесь я обсохну. Здесь дикий мёд.

И диким пчёлам меня не жалко,

Но не усердствуют в свой черёд

Пускать своё межевое жалко.

 

Восторга нет. И законов нет

На то, чтоб я здесь одна владела

Густыми пастбищами планет

Над гравитацией виноделов.

 

Нет дела, видимо – поделом!

Уже не я отмеряю сети.

И мой восторженный птицелов

Уж не меня помещает в клеть.… И

 

Люблю я тихо сидеть у ног –

Вверх по течению – истеченья:

Ещё порог и ещё порог…

По истечении срока – срок…

Со вкусом пряничного печенья!

 

Город на реконструкции

 

Слаще сна моего стань –

Пробуди, обхватив стан.

Я тебя не ждала, не маялась –

Я тебя отыскать отправилась:

Тонок мой беспробудный сон

В бесприютной тайге лесов.

 

Мачты стен городских –

В кораблях витрин:

Древний город-скиф

Спит, мой добрый Грин.

 

Сплю и я, покорясь лесам –

Алым парусом на лесах…

 


Поэтическая викторина

Как-то сразу!..

 

Из начинающих львица.

Дядя из старых страшил.

Ты опоздала родиться?

Он поспешил?

Андрей Власов

 

На четверть века

Рвёт водораздел…

Я переламываю человека

В себе на забубённой борозде:

Туда-сюда – назад на четверть века!..

 

Но хронометрий, хронологий свод

Здесь не помощник! –

Здесь не надо пены:

Под стол пешком – пинетки у Елены!

Андрею скоро – двадцать пятый год!

 

А там, где двадцать пятый у неё,

Ему – под пятьдесят:

Они – не с места!..

И там, где у неё отходит место,

Так у него – давно оно своё…

 

И выстрадав распятие Христа,

И голову Крестителя на блюде,

И уронив её себе на груди

(Затем, что кислорода не достать!),

 

На четверть века рвёт водораздел,

Как рвёт рубашку на изжившем теле…

Но как-то сразу встретились вне тел…

И обалдели!..

 

Князь Трувор

 

С этим краем есть особый уговор:

Над Изборском от костров окрест дымок –

По заставам разъезжает князь Трувор.

Он бесстрашен и немного одинок.

 

Историческая справка ни к чему –

Нужно чувствовать дыхание полей:

Как волнуются хлеба, и почему

На обменный курс валют – полно рублей.

 

Порубежья, приграничья крепкий щит

Оградит и не оставит свой посад,

Свой народ, свои словенские ключи

За чертою, и не только автострад!..

 

Пусть не мне, коль не Труворова жена,

Рассуждать с гусиным пёрышком в руке,

Как решающая битва тяжела –

Там, где конь и меч как будто налегке!

 

Только князь исконный всё ж не одинок,

Ибо крест по нём хранит его земля –

Над Изборском от печей идёт дымок:

Тем же курсом – до последнего рубля!

 

Кот

 

И из всех молчаливых котов

Мой особенно молчаливый.

Из угорских, уральских хребтов

Кость его, хоть глаза – оливы!..

 

Невозможную думу хранит

Про загадочное рожденье:

Остров Крит или просто – Крит…

Впрочем, это и то – наваждение…

 

У него так тепло в груди –

Сердце бьётся об утварь сосудов:

Так стучит, что, того гляди,

Отобьётся от стен полудой.

 

Но стремительно заключив,

Что урон невелик, всей мышцей

Перекрутится – нарочит, –

И опять пульсом пульс пишется:

 

Морзе… Мурзик… сумрачный кот,

С неизменной на службе заботой –

Лечь своим животом на живот

И безмолвствовать… за работой…

 

 Лето: отдыхаю с Музой

 

Я люблю соблазнять, соблазнённая свыше.

Муза – девушка та ещё: нежно мертва,

Но коснётся, и думается сперва –

Не её ли жених из-под полога вышел?!

 

А потом – возница – меня докинет

До ближайшей станции… до метро…

И в своё мистическое нутро

Как закрутит, завертит да опрокинет!

 

Выхожу –  немая – и вся горю:

Мне она – мигнувшая семафором –

Перекроет дыхание скорым, скорым

Поездом в розовеющую зарю.

 

И уже я чиста, как сосновый стяг

Над песком курортных своих Опухлик.

И мой муж, мой плюшевый милый пухлик,

Поднесёт к лицу моему кулак!

 

И тащу я купальник по дну озёр

На своём чешуйчатом вроде теле:

На меня немыслимое надели,

Да ещё дурацкий на всём узор!

 

Но тогда – непрошенно и слегка –

Поласкаю-ка я ей щекоткой пятки…

То она играла со мною в прятки…

Увернусь и я от мужнина кулака!

 

Муза и Поэт

(притча)

             

Поэт, что не стал поэтом,

Уже поэт.

Поскольку он знал об этом,

А Муза – нет! –

 

Ей – трепетной – были песни

Самих царей.

Брал в жёны её кудесник

Из упырей.

 

И – сладкую – задолжали

Ростовщику.

И – славную – обещали

Гробовщику…

 

Но пышных досель не справлено

Похорон.

В хрустальном гробу оставлена,

Покуда он –

 

Поэт, что не стал поэтом…

Кричи на крик:

«Я  – Муза! Ты знал об этом!

И не приник!..»

 

 

Муза-лещ

 

За стихом, как на рыбную ловлю

За большим за крутым за лещом.

Ничего из него не готовлю:

Пометался, и в воду прощён!

 

А поэтому – благодарен!..

По кольчуге, по чешуе

Порядили с ним, погадали:

Да какой из него жульен?!

 

Но какие зато кольца –

Те круги по воде! И – тишь…

И еще: мне не успокоиться,

Что ты где-то на дне спишь!

 

Озёра начинаются…

 

Озёра начинаются с небес.

И Промыслом – они уже под Псковом.

А дальше – вглубь, в дальневосточный лес:

Урал – Байкал – Амур – Перстом и Словом!

 

И, кажется, нет лучше ничего

Из космоса на всей большой планете.

И только грозно морщится чело

Святых озёр, когда в них ставят сети!..

 

Озёра начинаются с пути

Из грек в варяги и обратно – в греки.

Когда на карте мира – не найти,

Иди в поход, ищи ручьи и реки:

 

В бассейнах и больших, и малых рек

Озёр – не счесть!.. А ты найди такое,

Какое бы не тронул человек

Своей самонадеянной рукою…

 

Озёра начинаются с горсти,

Которой окроплён во славу Богу.

И только так к ним можно обрести

Свою неповторимую дорогу.

 

А дальше – Псковским озером, Чудским,

Байкальским… да любым другим – на выбор…

Средь суеты и гомона людских

Озёра начинаются… Найти бы!

 

P. S.

Простёрла стихия десницу амурских вод,

Но списывать на стихию сезон дождей,

Как если бы к цифрам бухгалтера счетовод

Придрался со всей бухгалтерией со своей!..

 

Природа – природой, и реки – текли всегда…

Возможно бы, своевременный сброс воды

Запасливых ГЭС, и целые города

Спаслись бы от поглощающей их беды!

 

А рекам – куда им деться, когда – без дна?!

А людям – куда податься, когда – с лихвой?!

Но только вот крыша от дома одна видна

Да небо над непокрытою головой!..

 

Потом и кровью

 

Деревья не показывают боли,

Когда их рвут зубастою пилой.

И так на смену дереву-герою

Приходит снова дерево-герой.

 

Но – строгие – в венцах они взмывают,

Как в высь, под свод остроконечных крыш,

Лишь тучи слёз дождями вымывают

Меж брёвен паклю, вереск и камыш.

 

Но если окна светятся вдоль улиц

И в хлев бычка заводят на ночлег,

И вёдра резво лязгают – качнулись, –

Ускорив свой поливочный пробег,

 

То это ничего, что – трудно, тяжко,

И рвётся жила, и роняет боль…

Ведь и от пота мокрая рубашка

Мужицкая изношена тобой!

 

Поэту

 

В тело серого дома,

У которого – хмурый взгляд,

Я – веду, и – ведома:

Подвала глаза горят!

 

Но как тучные брови

Нависшие этажи…

И по лестничной крови

Спускаюсь к истоку жил…

 

И, похоже, без лифта –

Этот полузаброшенный дом…

И не сладкая кривда,

А сладкая правда  в том:

 

Разве я виновата,

Разве ты, родной, виноват,

Что вглубь нашего сада

У подвала – глаза горят?!

 

Путь

 

Я выбрала себе хорошую маму –

Устроилась у неё в животике:

Мне она приглянулась ещё тогда – с рубайат Хайяма,

Прочтёнными в периодике…

 

Ничего, что руки её не тянутся

Дальше за книгою сами.

Всё равно: это мне – без разницы,

Ведь это руки моей мамы! –

 

Мне достаточно её старания

Целую библиотеку

Для меня «достать»… С замиранием

Сердца гляжу, как в белом халате по цеху

 

Она идёт – бригадир участка –

И кассеты с позолоченными кружочками

В электропечь отправляет: и хватко, и часто –

Порою шесть дней в неделю… А в нерабочие –

 

Мама вяжет часами, а я – читаю…

Стук спиц и шелест страниц – напротив.

Прошло много лет, а я до сих пор считаю:

Я была бы не я – обратись я к другой тёте!

 

И если вернуться на свет будет нужно когда-нибудь

(Ведь с годами, увы, на этот – не хватит тяму),

Полагаю, сердце отыщет однажды отмеченный путь,

И я выберу себе хорошую маму – свою маму…

 

Райский уголок

 

Я на ощупь… чисто женским сапом

Отвоюю место под звездой.

Не бурю стремительным нахрапом,

А плыву, как пава, бороздой:

 

Рассекая воды волн рукою

Где-то мимо Овна и Тельца

Я и этот, может быть, накрою

Ненароком… опыт Близнеца.

 

И пусть знает востроглазый мальчик

Всю мою пронзительную прыть –

У кого нет опыта удачи,

Тот удачливее может быть.

 

Неизменная звезда Востока…

Безымянная фреза Луны… –

Мы ещё не дремлем одиноко,

Но повместе, взубриваясь в сны.

 

Я ещё ищу на лапах ощупь

Чуткости и вкрадчивости Льва –

По хребту едва заметный пощип

Пробегает как-то не едва. –

 

Нарастает безымянный голос.

Остаётся неизменным слух.

Многомиллионный мегаполис

Солнечной системы также – глух.

 

Также вглубь него густы туманы:

Сферы, своры, свары – но без нас! –

У меня, смотри, полны карманы

Тюбиков с едою про запас.

 

Не беда, что дело молодое –

Не ценить, разбрасывать, терять.

Ведь не всё особенною мздою

Можно в этой жизни предварять… –

 

Кошкою, подёрнутою дымкой…

Павою с рассыпчатым хвостом…

С женскою повадкой и поимкой

В сети… на могучем и простом…

 

Я не тороплюсь…  Я озираюсь…

И, оглядываясь не спеша,

Я – неторопливая – вперяюсь

С грохотом в обшивку шалаша!

 

Таблетка

 

Мне пять. Я с приступом астмы.

Меня увозят на «скорой».

Потом возвращают к жизни.

Спасибо врачам больницы –

Теперь показатели в норме,

И лишь во всём теле слабость…

 

Ведут с вещами в палату.

В палате пусто, а значит,

Я сяду опять у окошка

И буду выглядывать маму.

Она придёт непременно.

Вот только с врачом обсудит

Нюансы моей болезни.

И вот – мама напротив

Окошка моей палаты:

Подняв голову, ищет

Глазами меня и находит.

 

Мне хочется быть с нею,

Домой возвратиться вместе,

За руки – как шли по жизни…

Ведь я не больна нисколько…

Уже… и полна отваги!

Но мама, увы, уходит…

 

И тут вдруг тоска такая (!) –

На будущую потерю

Уюта, тепла, дома,

Маминого привета…

Гляжу в пустоту, в подоконник…

А там засунута в щёлку

Зелёненькая таблетка –

Похожа на витаминку…

Из-за того, что – в глазури!

 

Сейчас почувствую сладость

Первой её оболочки.

Потом будет чуть кисло

И даже в конце – чуть горько…

Но это – того стоит:

Я просто хочу конфету.

 

Кладу на язык находку.

Она же – горькая сразу!

И правильная догадка –

Припрятанная – подтвердилась…

Я так хотела конфетку!..

И знала, что мало шансов.

Но это и отвлекало

Меня от прощания с мамой…

 

Пройдёт полный курс, прежде

Чем будем гулять по парку

За руки и есть конфеты,

Подтачивая зарплату

Советского контролёра…

А там и второй, и третий,

 И много ещё курсов

Пройдёт института жизни…

 

Мне тридцать… Она  вернулась…

Не мама, увы, а астма…

 

 

Тысяча и одна ночь

 

Порезать пальцы о серп луны! –

Как гроздья, виснут на ветках сны!

Худому миру и невдомёк,

Как дивны кущи, как свят чертог!

 

Нежнее нежного сонный лён,

Как плат, как облако – окаймлён…

Не ходит птица, не рыщет зверь –

Сдаюсь нехоженности земель!

 

Ещё меня по приметам дня

Найти возможно, и это – я!

Найди попробуй меня в ночи

Из миллионов одной свечи! –

 

Во все концы запредельных зон,

Как на охоту открыт сезон:

Лови удачу – пера нежней, –

Так беспричинна причина в ней!

 

Как если б надобность в суете,

То суть павлинья всегда – в хвосте!

Так все – случайные, все – не те:

О, если б надобность в суете!

 

Но здесь: всё проще, как всё сложней,

На развороте кривых ножей:

Никто не в силах тебя сберечь

От неизбежности новых встреч…

 

Никто не вымыл твой кальций из

Несостоявшихся экспертиз:

Никто не критик твой и не мот!

Никто не цензор, считай – не жмот!

 

В блокнот!.. В блокнот!.. И на всякий край –

Туда, где Ева попрала рай:

Где рассчитала в своём саду

Одну на всех мировую мзду! –

 

Ах, гроздья виснут!.. Ах, виснут сны! –

Пережитая игра блесны!

Порезать пальцы и тут же – в лёд:

Переживающий – переживёт!