Разрезая нетерпеньем одиночество ночей…
Разрезая нетерпеньем одиночество ночей,
Открывал пучину страха, где барахталась душа,
И кусок былого мира трепетал – теперь ничей,
И осколками от счастья мне сознанье разрушал.
Я в подлунные болота положил бы тот кусок,
Чтобы мог он сохраниться неизменным и впитать
С темень плавящего неба синеватый лунный сок
И лучить в меня, изгоя, неземную благодать.
Всё никак не отрывался, непослушный он… Тогда
С прошлым я решил расстаться и придумать новый мир,
Где горела бы, как счастье, озарения звезда
И звучал тоской высокой вдохновения клавир!
Но в безумии сомнений мир сгорел, не проблеснув,
И кивнула злая вечность: так и надо, мол, тебе.
И сковала льдом забвенья нерасцветшую весну,
И заставила лихие поражения терпеть…
Равнодушье – не удушье… я решил не поспешать
Строить новое, покоем заполняя бытиё.
Отрешённости взалкала терпеливая душа,
Захотела устремиться в небо – в царствие своё!
От юдоли дольней доли до космических огней
Не добраться на ракете отрешённости, и я –
Оставляю все попытки до иных ночей и дней –
Жду, пока покинет случай окоёмы бытия.
По мостовым, по тротуарам…
По мостовым, по тротуарам
Маршировал осенний дождь,
И запад, облачённый в траур,
Сказал: ты больше не придёшь…
Цвело тревожное молчанье
Тюльпаном лопнувших надежд,
И сердцем чётко различаем
Был счастья прежнего рубеж.
А ливни пуще всё хлестали,
Шлифуя неба синеву
До остроты дамасской стали,
Косившей жухлую траву.
Горчило осени начало
Твоим отсутствием в судьбе,
И небо – плакало, кричало,
Ветрами ухая в трубе…
Другие часто возвращались
И оставляли тени зла,
Но ты их тьму не освещала,
И только в памяти жила.
Ком переживаний
В небезопасной темноте
Я спрятал ком переживаний.
Кто был свидетелями – те
Давно ослепли от страданий.
И хоть не вижу я его,
Но страх берёт меня во мраке,
Покуда знаю: ком – живой,
И подаёт мне злые знаки.
И я, и те, кто был в былом
Со мной, когда комочек прятал,
Найти не могут этот ком,
И темнота не виновата…
Ещё горит в душе огонь,
Но темноту не освещает.
В кулак сжимается ладонь,
Но страх мне пальцы разжимает!
Двое
Я помню старый тёмный дом,
Ступени лестницы, и третий
Этаж, где жили мы вдвоём,
И – никого на целом свете.
Где по ночам встречал его –
Пусты отныне коридоры.
К нему почувствовал родство,
Не заводя с ним разговоры.
По разным комнатам к утру –
Я помню – мы с ним расходились.
Шептал он: «Скоро я умру…»
И утопал в потоках пыли.
«Мой друг, пребудешь ты один,
Но не скучай, к чему печали,
Ведь ты же знаешь – впереди –
О чём мы долго так молчали…»
Потом был день – тяжёлый день,
А за окном сияло небо.
Цвела герань, и было лень
Идти на улицу, за хлебом…
И я ложился на диван
И ждал, когда лучи заката
Исчезнут вместе с сотней ран,
Какими днём душа объята.
И снова – ночь, и снова – тьма,
Молчание – нежнее речи.
И – две души и два ума –
Друг друга оживляют, лечат.
…И тени не было сомнений –
Что будет так всегда, всегда…
Что высоту моих ступеней
Не одолеют боль, беда!
Обретения, потери…
На каждый трепет бытия
Пространство знаком откликалось.
В простой системе «ты и я»
Для счастья сил осталась малость…
Потери хрупкое звено,
Нарушив верный ход событий,
Явилось нашею виной,
За строем лет давно забытой…
Ты помнишь, помнишь ли тот миг,
Когда мы так и не успели
Несчастий стену проломить,
И вот теперь – ни сил, ни цели…
И время тихою струёй
Текло, без запаха и вкуса,
И – с каждой новою зарёй –
Сильней заклятия, искусы!
Я знаю – всё разделено:
И похоть, и любовь – не вместе,
И только времени дано
Их совместить в единой песне.
Пространство медлит с торжеством
Объединенья антиподов,
И все размерности его –
Наборы нам неясных кодов.
И никогда не разгадать
Их комбинации, конечно,
Так – непонятна благодать,
Снегам дарящая подснежник.
Но струйка времени для нас
Кристалл прозрения омоет,
И будет явлен день и час,
Когда страдающие двое,
Быть может, только в вещих снах,
Где мир не делится на части
И где весна – всегда весна, –
Обрящут подлинное счастье!
Осеннее кружево
Серебряным туманом усыпляющих дождей
Отвергнуто сияние растаявшего лета.
И в ритмике судьбы обозначается спондей
Фальшивой нотой радости осеннего куплета.
Слагает время нудную и злую пастораль
Из дней дождливой осени, все стили перепутав.
И снова мысли светлые закручены в спираль
И снова в душу втиснуты случайному кому-то.
На пыльном поле памяти гуляет пустота.
Пугливо одиночество по памяти гуляет.
Я знаю – ничего не происходит просто так.
А то, что происходит, обращается нулями.
Пока ещё сентябрь…
пока безумно верит он,
Что осень не отдаст его как золото лесное
Всесильному и строгому хранителю времён
В обмен на исполнение желанья стать весною.
Стремлением к удаче разбивается кристалл
Осенней безысходности – на колкие осколки,
Которые кромсают неподатливый металл
Бездушия, безверия, ах, сколько его… сколько!
По сумеркам, по сумраку рассеется сентябрь
И пламенем холодным догорит в закатном небе.
На озере темнеющем в расставленных сетях
Крылом забьётся истово несчастный белый лебедь.
Один из путей
Тихое кружение звёздных пространств
Быстро убаюкало злую судьбу…
Кто-то мне нашёптывал: всё позабудь –
Знания, традиции, творческий дар,
Счастье, вожделение, злобу и страсть…
Направляй наитием в небо радар!
Мысленно исполнил я просьбы его.
Память окружила вдруг... синяя мгла!
Сквозь укоры совести страсть истекла
Чёрными потоками. В ком-то другом
Стала безысходностью, после чего
Некто опечаленный стал мне врагом.
Вирус одиночества умер во мне.
Так ли это значимо – с кем я теперь?..
Главное – бездушие больше терпеть
Надобно, ненужно ли – мне всё равно.
Снова в том, что было – я? или вовне?
Или бытие во мне?.. очень темно!
К высшим измерениям путь недалёк.
Надо же, а думалось – так далеко!
Кем-то подгоняемый, тайной влеком,
Скукою ускоренный, быстро бреду.
Вижу – ожидание, как мотылёк,
Мечется неистово, словно в бреду.
Двигаясь по лестнице скользких времён,
Вскоре я приблизился к энным мирам,
Где от напряжения дух замирал.
Связи меж событьями рушились там.
Мира многомерного общий закон
Мультиголограммою ярко блистал.
Осенние фантазии
Песком золотым сквозь небесное сито
На Землю осыпалась осень
И небо – до звона покоем разбито –
Ударами гулкими оземь.
Оно, рассыпаясь на тысячи лужиц,
Пронзило уснувшие чащи
Острейшей стрелою ноябрьской стужи
И снегом, печалью блестящим.
Избушка лесничего, старясь, ветшая,
Неспешно отправилась в вечность.
Никто в этом странствии ей не мешает.
Скребутся лишь мыши за печкой…
Блуждая по первому снегу, по бликам –
По огненным пятнам – увидишь:
Гуляет былого двойник бледноликий.
К нему не захочешь, да выйдешь…
Леса и сады улыбаются грустно
Багряной густой тишиною.
Молчание – это, конечно, искусство –
Почувствовать осень живою.
В ничто
Сгорая в пламени росы, луга туманами дымились
И на космических весах день перевесил ночь.
И был так радостен восток, всем оказав толику-милость, –
Смахнув ресницами лучей ночную темень прочь.
В небытие, в мечты, в ничто – он обратил былую данность.
Смыканье стрелок на часах кромсало тот фрагмент,
В котором было всё вот так – случайно, мило и спонтанно,
В музее памяти оно, теперь как рудимент!
Сырой восток рисует знак рассветной тонкой кистью в небе,
Танцуют тени облаков в объятиях лучей
На кронах дремлющих дерев, где полыхает птичий лепет
И замирает боль веков у дуба на плече.
Но почему-то всё вокруг – разобщено, несовместимо.
И нет гармонии былой – ни в небе, ни в душе.
Событий славных череда проносится всё мимо, мимо:
Удача мимо цели бьёт, причём давно уже…
Аквамариновая юность
Аквамариновая юность
Туманом пала на глаза…
Не обыграть, не переплюнуть
Судьбу без веры в чудеса.
Замысловатые синкопы
Ещё в душе моей звучат!
Какой закон, какой тут опыт,
Когда весны горит свеча!
Какие выводы… итоги…
Какие мысли о былом!..
Когда листвяные чертоги
Влекут жар-птицыным крылом!
Когда сиреневою дымкой
Мне улыбаются леса,
И пляшут первые дождинки,
Бушует первая гроза…
Хотя у зрелости осталось
Ничтожно мало от того,
Что было прежде, эта малость
Дороже прошлого всего!
Июльская элегия
Виолончельною печалью звучал июль
И дни бежали в алом зное, быстрей косуль.
Воспоминаньем о прохладе томил меня
Еловый лес, кукушки плачем в покой маня.
И я вошёл под своды елей, в их терема,
Где мхом шепталась под ногами сырая тьма,
Где мне мерещилось былое за каждым пнём,
Всё полыхало и мерцало былым огнём.
И тихо блики танцевали, и пела мгла,
А сердце болью прошивала времён игла.
Простор, лилов и ароматен, напомнил храм,
Куда я с трепетом и верой шёл по утрам.
Свечой алтарною стояла вдали сосна,
Держа на кроне пламя солнца, и – докрасна
Был раскалён над нею воздух, а мысль моя
Парила птицею уставшей в других краях,
Где было вольно и просторно моей душе,
Куда не в силах я вернуться давно уже.
Виолончельною печалью звучал июль
И дни бежали в алом зное, быстрей косуль...
Сон
Пролетая над поляной,
Одиночество моё
В сети благостной нирваны
Погрузило бытиё.
Беспокойство, невидимкой
Семенящее во тьме,
Потерялось в синей дымке,
Не найдя пути ко мне.
И лучистые просторы
Приоткрыла тишина,
Ожиданием простого
Звука слов обожжена.
Грани мира заиграли
Запредельностью мечты,
Из священного Грааля
Тайны я вкусил почти…
Увлекли миры иные,
Где давно упрощены
Все случайности земные,
Те, что возвещают сны.
Но мои порвались сети
От движения времён:
Я на горестной планете
Вновь судьбою заклеймён.
Попытка
Как тягостны пространства злые путы!
Как тяжко их полон преодолеть!
Смогу ли я, причину перепутав
Со следствием,
покинуть эту клеть.
Смогу ли я в ромашковом просторе
Грядущее украдкой подсмотреть,
В истории увидеть сто историй,
Ну, или же хотя бы только треть?
Да, помню: будто ветра дуновенье,
Однажды я почувствовал тепло,
Какое-то хмельное вдохновенье
По венам вместо крови потекло.
И в поле расцветавшие ромашки
Мерцали бледно-розовым огнём…
Но вышла у меня одна промашка:
Подумал я о чём-то о другом,
И мир, в котором даже время зримо
И где настолько всё упрощено,
Что прошлое, как мысли, повторимо
И будущее знать разрешено,
Обрушился осколками печали
На душу истомлённую мою.
Наития навеки замолчали,
Доверив бытие небытию.
Как прежде было – не случилось
Как было прежде – не случилось.
Спираль былого замерла.
Прими грядущее как милость,
Твори, мечтай, и все дела...
Но далеко, в просторах энных,
Пребудет будущего твердь,
Где всем хватает переменных
Для описанья темы «смерть».
От обещаний до прощаний –
В зеркальном теле бытия –
Тоннели долгих ожиданий
Судьбы проделала змея.
В их лабиринтах потеряли
Ядро первичности своей.
Витки тугие злой спирали
Нас закрутили в вихри дней.
И мы легли унылой пылью
На зеркала иных миров,
Где небыль властвует над былью,
Где счастье – в мощи катастроф.
Оттенки
Ловец хрустальных состояний,
Не кратных тридцати семи!
Поймай пятнадцать расставаний,
А на шестнадцатом – пойми,
Что обретенья и потери
Взаимно отображены
То многоцветностью истерик,
То белым тоном тишины.
Когда в пыли угрюмой ночи
К нам страх врывается, как тать,
То все оттенки одиночеств
По пальцам не пересчитать,
И опрокинутое завтра
В ещё глубокое вчера
Чернильной каплею азарта
Стекает с кончика пера.
© Алексей Борычев, 2010–2012.
© 45-я параллель, 2012.