* * *
Разбуди во мне апрель на черемушкинском круге
плёнку льдистую отклей ну а способы погугли
Чисто выпорхнула сеть соловьиного капкана
связанное отогреть узелками домотканна
Перекрашен флигелёк алексашкиных конюшен
в пятна крови наутёк где заждался где контужен
укороченной искрой а она себе трассируй
проводов тупик живой озабоченно красивый
с недосыпу веки трёт в крепком таянье завязший
он взлетать учёный крот за маршрутные за наши
сизые до черноты ветви вздыбленного корня
кто кого как будто ты не готова но покорна
* * *
Лейку отставила куришь поджавшись
каменным вазам крылечка сестра
зреет ремонт под настройкою сосен протяжных
мыслью о сайдинге шишку случайно стрясла –
или сорвал её зуд любопытства – у пепла
разве дознаешься разве отбиться от пчёл
в запахах терпкой постели пока не поблекла
мята фундаменту вровень? кто бы отмёл
нашу историю! – феном сушить не придётся –
встрёпаны заросли здесь от виска и назад
лак перемен отупляет щипцы парадокса –
стынущий август из девочки ясной изъят
С первых секунд прошибающе всё и замкнуло
меж корешков посреди перекрасок река
промельк не прячет как ныне и присно сутуло
только безудержней – старясь по капле – сладка
Разве ночной голове неуютно под горлом
чутких угроз укрывать обретённый комок
если ещё не обшитый участок надорван
клиньями хвои которую слишком берёг?
* * *
Долороза манит виа Долороза
стёрт рельефом камень жизнь простоволоса
Сладостны прицелы запахи подошвы
все они бесценны все они истошны
Нежничаю жмурясь каменной весною
что мне этот ужас если не с тобою
если от пришествий только тень второго
заново и вместе вместе! что ж такого?
Не в ушке игольном ангелы-зануды
а наружу корнем деревца Иуды
За две тыщи вёсен (с шекелем-копейкой)
что случилось спросим у разгадки клейкой
у воскресшей встречи жадно-голубиной
подкрепиться нечем разве пуповиной
Флюгер да пропеллер шорты да платочки
все они отдельны все ведь непорочны
Если к счастью кокнем два весёлых блюдца
вглубь калейдоскопом легче разминуться
за слепцом-арабом за монашкой в белом
как молчать о главном под сливовым небом
чуда если струсить – родина отбита
что мне мякоть русских ласк в огне иврита
во поле геенном трещина червива
этот пульс неведом Долорозе виа
Руку с чем попало тёплую пустую
дай на солнце талом – путь нам разлиную
знать не зная терний мы и не заметим
стёртый он и терпкий закольцован этим
* * *
И обернётся «прежде»
сплошным «сейчас»
как небом – те же плечи
боль – глиной глаз
Но для чего расти им?
У боли нет земли
Ей только я по силам
Я – нерв глазной от «мы»
* * *
Лист навис над листом отражаемый тленьем
хорошо ли пушинкам жалей не жалей
изначальные святцы куда мы отменим
или юмор юродивых вдрызг тополей
Но пока не надышишься чем же всё было
глядя мимо себя глядя мимо других
пух мешает губам третья лишняя сила
тормозной иссушающий вспых
* * *
Кто там плачет неизвестно а ведь время улетать
До свидания сиеста! По штормам и благодать
Мёдом беглая неделя трескается поманив
и нацеленно метеля капли гладят объектив
Незатянутая рана как промытая волной
если вновь обетованна берег всё равно какой
всё равно с каким исходом соль оглядок ест пески
ты была моим народом это больше чем близки
а куда теперь податься разве только в дьюти-фри
объявляется посадка взломанная изнутри
ёжась как под те же брызги номер прибранный штормит
Намокает голос низкий – на два голоса зенит
* * *
Мог бы врать или фальшивить важно
по морозу с линии огня
никому не подчиняться дважды
может и тебе в ком нет меня
Задымили штабеля покрышек
лёд прессуют в рваные мешки
спёкшийся он только нас и слышит
дней удары где мы вновь близки
в праздник тот врываясь по-чужому
раненый о скользкие углы
дым-дымской стеной несет истому –
губы у неё белым-белы
* * *
Не исправляй задвинь оставь –
лепечешь лишь бы не проснуться
переплетённо кожей вплавь
от солнца оттого что пусто
в руках под гнётом одеял
кто первый? первым я вставал
и подсыпая корм кошачий
увижу башню-долгострой
насквозь опалубкой маячит
и к ней а значит к нам с тобой
мурмур проворной передачи
включая шерстью золотой
Из рук вбежишь в мои же руки
успев забыть про почему
все подтверждаемые глюки
я нагло переподчиню
хозяйничая их крупица
насытится и затаится
Пыль гнёзда вьёт на стихшей плазме
непотопляем верхний свет
Жизнь или то что жизнью дразнит
субботой терпеливых сред
к воскресным хлопотам накрыта
свободная от аппетита
* * *
Перемелются муки танталовы
хлеб надкусит трудяга Сизиф
знаменитый своими скандалами
в лоб что по лбу как майский призыв
Милый ватник махорка мякинина
за душой ни камней ни зерна
Будь же Русь моя проукраинена
отутюжена отселена
с переправного с перевального
пятачка без окон-берегов
на халявы свои ноль внимания
а куда – я и сам не готов
* * *
С нашествий колорадского глиста
отчизна забурела неспроста –
нашли рога свою ж больную печень
Европу умыкнуть – дурак бы рад!
но прикуп – нагноенье крымских гланд
часы – вразнос а стрелки резать нечем
Гудит миндаль иудино цветёт
тень обоюдна – лет на восемьсот
слизнула наш бэкграунд воспалённый
Вчера быки обратно мотыльки
без всяких там Европ хребты крепки
а поскреби – примстятся те же клоны
До базы не дотянет Азраил
обманный профиль небо раздвоил
на рай живым и яму для копытных
его молитвам узелок морской
победами нащупанный отстой
ерошит буйный рост попыток
* * *
Кто воюет – страна ли?
космос – меж городов
шайба от сатурналий
вдарила – был готов
Доволокут в кусачках
вежливые на раз
до решёт автозачных
с выслуги трезвых глаз
Рим без номера тундрой
перекрыт – обложи
сетью витрин премудрой
где растаяв бомжи
в блинчиках отсидимся
фоткаясь от греха
мыльного всеединства
«Градов» и ЖКХ
Штаб в декабре
Предвыборно продамся за серо-чёрный нал
за приступы гражданства вдоль Сочинки где мчал
к служенью понарошку и к шпилькам секретарш –
сей омут новоросски хорош и тем что наш
и ленью и базаром за первым же углом
где фейхоа задаром а родина потом
Прижимисты казаки немало и армян
секреты цвета хаки козе в карман
вдоль Сочинки дочерним восходом к потолку
к потомственным ковчегам сквозь «Слово о полку»
повыстрелило клавиш сомлело ходуном
но ту что не додавишь сверни теплом
Жду поводов коварных как в танке перегрет
в разносах и авралах сгустив избыток лет –
мне этой волчьей школой вживило электрод
и за отгул шелковый волненье продаёт
Сойдусь ли к пляжу клином весь в белом как маяк
в пальто своём бы длинном да с волнореза бряк!
Туманы расслабляя отступят наяву
и соль и пена злая зальют шипя джезву
по древу и по жести оттёрты словесы
в них лишний круг бесчестит циничные часы
Под зимним фейсконтролем возврат неутолим
а значит обездолим распнём и сохраним
Повыбиты стандарты всё прочее буль-буль
но кулаки разжаты но как ни карауль
валун отвален серый внутри же никого
ты сам как из пещеры незрим и наголо
удержанный штабными простором и межой
которые обнимешь лавиной стержневой
Верба
За русской прохладой иду
межа то межа то могила
оврагом почти отсмолила
от вербы звезду
Грибница подземных ручьёв
как прорубь простынку полощет
имён отжимая из отчеств
сон илистый – вьётся течёт
Отмашкою годы влажны
из вербных серёжек возгонка
всё так же заходит исконна
за серые те же флажки
Изогнутый прут осиян
овражисто-горькой
из горстки могильных семян
и светом и зорькой
Жуковка
Веранды стужа где к стене пришпилен
от Картера открытки разворот
помехами бодря в невольном штиле
мятежничать эсерам не даёт
у них со мной в котельную визиты
где я давленью говорю «иди ты!»
постукивая нежно по стеклу
вернусь к работе и над ней скулю
А если ночь – жуки суются клювом
допытывая: не хозяин? Кто ж?!
Он в Горьком на подкормке гады тьфу вам!
Сподручней бы ножом да не найдёшь
Всё всё долой с рассвета – и айда
На просеке три сплетницы не спрячут
трех столбняков: ты кто мол? И куда?
Как много дел (особенно собачьих)
у фимиамно цепкой доброты
за пазухой наитий и предательств
ещё б щенячью радость укроти –
тенист покой от станции раскатист
иду тряся коробкой монпасье
из неприкосновенного расклада
ем пригоршней – растаяли не все –
как будто так и надо Так и надо
* * *
И лиловы и скользки – почти одинаковые –
мальки молний зачерпнутые панамкой
«Огоньковского» Бунина гроздь
бузины с той обложки в асбест не обмакивай –
без огня всё сошлось
…Возле старого Кукольного тёть и дядьёв перед сном
за кефиром чесать языки кто зевая сбежится
кто поддеть дорогого внучатого ландышем ситцем
он взобрался на стул он за бороду взял абажур
мне мешает как я их лучом инородным гружу
В треть накала подъезд освещён при параде
на щербатых ступеньках развёрнут сожжённый Рейхстаг
Лепрозорий преград не имеющий наш сбит с прицела украден
«Шипр» сглотнулся «Шанелью» 5-6-7-8-9 – и старт!
Нет границы лишь вверх но чего только ради
выкупали от сноса щадили – теперь новострой
кружек матовых и лучезарных шатров успокой
перебором как Бунин разливами всех отражений
страсть-веревочку вьющий изгнанием злой
из мокрейшей отметины «гений»
и под пледом озяб от пучка дальнозорких диоптрий
мой очкарик отец в это время улыбкой вагона как будто расплавит края
остановку пропустит прилежную маму кадря
а на выходе аэростатов мозаика парашютов десяток неробкий
без неё не родился б с размахом и я
Бузиною дарёной обложечно вянет размах
дранг нах остен и вестен увесистей нах
пало белое знамя но эхо его же аллей непослушной панамкой черпаю
откатиться зарыться в землянку лудить бочкотары Чапаю
а не праздновать подлый Сиваш целиной нараспах
Из руин и летучий модерн-примитив
обихожен посадкой на тускло горящее вышнее место
чья возьмёт чья расщедрится поздней победою жёстко нелестно
жгуче волны с начёсом к могильной щеке прихватив
в ласко-ласковом и фиолето-асбестовом
* * *
«Ищите, – пестовал Евгений
свет-Винокуров, – боль-родник
и жмите жмите без стеснений
на то что есть у вас одних!»
Взглянул в окно уйдя от паствы
он впитывает Путинки
Порочной болью мы прекрасны
а связи всё равно тонки
Но в том окне и я теряюсь
тебе заменой ли она
жму всем что есть о чем раскаюсь
тобою впитанный сполна
© Александр Самарцев, 2013–2014.
© 45-я параллель, 2014.