Александр
Поповский

Моя судьба меня подстерегла
И вытащила при честном народе
За шиворот из тёмного угла
На Божий свет, к неведомой свободе.

Мне был не нужен даже за гроши
Сей поворот – на вид довольно жалкий.
Я упирался фибрами души –
Ведь ничего не делал из-под палки.

Грозился пальцем, вслух протестовал –
Сопротивлялся, в общем, произволу.
И против ветра что есть сил плевал.
Не обвинял, пожалуй, только школу.

И ликовали все мои враги –
Кромсали смехом душу по живому!
А встал бы, как всегда, не с той ноги,
И жизнь пошла, быть может, по-другому.

Сдаю свои позиции –
Сплю на полу холодном.
И мне перед столицею
Немного неудобно:

Посередине комнаты
Тряпьё вместо матраса.
И стул с обшивкой порванной,
Как все работы Гамбса.

Я выгляжу раздавлено.
Нет никаких условий.
И Киса Воробьянинов
Моей желает крови. 

Всё замечаю подспудно.
Вижу ещё о-го-го!
На горизонте безлюдно,
Можно сказать, никого.

Пусто на западном склоне.
В принципе, ясно без слов –
Нечего тут посторонним
Наших кормить комаров.

Только следы от ботинок
Всюду на влажной стерне.
Может, в союз невидимок
Нужно податься и мне?

Сразу исчезнут интриги
И одолеет тоска.
Буду дочитывать книги,
Строить дворцы из песка.

Осталось – начать и закончить.
Но думать мешают все сразу.
Кот ест и урчит, как моторчик,
При мне подавился три раза.

Супруга  затеяла стирку –
У ванной курганы из тряпок.
А дети – тандем из пробирки –
Наводят кругом беспорядок.

Синхронно звонят телефоны.
О боже, двойная подстава!
А сам рассыпаюсь в поклонах
С улыбкой – налево, направо.

Как будто бы все сговорились.
Когда, интересно, успели?
И с грустью смотрю фотофиниш
Не слишком успешной недели.

Всё как всегда – зимуют раки –
Идёт невидимый процесс.
Кот с крыши удаляет накипь –
Блюдёт интимный интерес.

Погода кажется обычной.
Ватагой, с четырёх сторон,
Весь день, без неприязни личной,
Гоняет ребятня ворон.

Переосмысливаю строки,
А вместе с ними – каждый миг.
И как сквозь пальцы, руки в боки,
На это смотрит снеговик.

Во всех отношениях  нищий,
Я  чудом держусь на плаву.
Не чувствую запаха пищи
Духовной – почти не живу.

Смотрю то и дело на  крылья.
Но, видимо, только могу
Я  локти  кусать  от бессилья
В каком-нибудь пятом  углу.

Всем кажется, что я нарочно
Валяю при всех дурака.
Что  должен  и  дённо и нощно
С улыбкой витать в облаках.

Пером  выводить пируэты.
И  с жизнью прощаться легко.
А все потому, что поэты
Слегка не от мира сего. 

Смотрю на жизнь со стороны.
А будто ночь напропалую
Обратной стороной луны
Я беззастенчиво любуюсь.

Пусть намечается коллапс
Или потоп – на самом деле
Я этой жизни вечный раб.
А что вы собственно хотели?

Всю жизнь налаживаю быт,
Терплю моральные убытки.
И может Бог меня простит,
И лично встретит у калитки. 

Время не ведает жалости –
Родину не узнаю.
И в полушаге от старости
Жизнь коротаю свою.

Мучаюсь от безысходности.
Что-то пытаюсь вернуть.
Но никакие подробности
Не вдохновляют ничуть.

Тают восточные сладости –
Прячусь от солнца в тени.
Самые мелкие радости
Тешат в ненастные дни.

Всех отправляю в Чертаново.
Больше нет сил никаких –
Жизнь переписывать заново.
Начисто, как у других.

Как губка напитался всем подряд,
И даже отхлебнул из чашки чаю.
Не понимаю то, что  говорят
И смутно силуэты различаю.

Уменьшилось количество сторон –
Опять смотрю в одну и ту же точку.
С  большим трудом одолеваю сон,
Как будто  предоставили отсрочку.

С хозяином прощаюсь наугад.
В его плаще и не в своих галошах
Иду домой – взял оптом  напрокат.
И, правда, тяжела чужая ноша. 

В пустой подсобке гну баранки.
Работа кажется непыльной.
Две даты на консервной банке,
Почти как на плите могильной.

Воспринимаю жизнь превратно
И прячу по углам акценты.
Слюною затираю пятна,
Как все друзья-интеллигенты.

Туда-сюда снуют миряне.
А мне, бедовому, обидно,
Что балансирую на грани,
Где просветления не видно. 

 

Швырял налево и направо
Всё, что годилось лишь в подмётки.
Вослед плелась дурная слава,
Но как-то без былой охотки.

Победы прежние не грели –
Минуло время золотое.
Принцессы на бобах старели –
Проспали  дело молодое. 

Куда ни кинусь – всюду заморочки.
Мешают  стены, пол и потолок.
И пиво покушается на почки,
Безбожно  потроша  мой кошелёк.

Больное сердце, обливаясь  кровью,
Непроизвольно  навевает  грусть.
Мне  доктора твердят, что по здоровью
Я с детства в космонавты  не гожусь.

Что  с той поры  больничная  палата
Навзрыд за мною плачет по ночам.
Что быть поэтом – печень слабовата.
Но я не верю никаким врачам.

Весь народ у книжной лавки
Взмок от страсти и дождя.
Я распят в безумной давке
Без единого гвоздя.

Будоражат всех сомненья.
А за каменной стеной
Вновь кончаются творенья,
Как всегда передо мной.

Я понуро с белым флагом
На поклон иду к судьбе.
И теряю – шаг за шагом –
Уважение к себе. 

В бутылку едва не полез.
Но вовремя, как на ладони,
Узрел  непростой интерес
К моей одиозной персоне.

Я  рад, что хватило ума
Сменить и пластинку, и тему.
Пускай разрешится сама
Хоть раз полюбовно проблема.

Подальше держусь от греха.
Кручу, что есть силы, педали.
Пока за мои потроха
Хорошую цену не дали.