Перевёрнутый космос
1.
Проснувшись в тиши спозаранку,
Я космос надел наизнанку.
И тотчас из комнаты вышел,
Внезапными звёздами вышит.
Таинственным высвечен знаком,
Себя обволок Зодиаком*.
И космос свернулся в клубочек
Из маленьких трепетных точек.
Я ложкой помешивал чайной –
И всё это вышло случайно.
Кренились столетья откосно,
И жёг перевёрнутый космос.
Почуял на темечке ранку.
«Я космос надел наизнанку!»
Как больно… но вижу я выше,
Бездонными звёздами вышит.
2.
Только звёзды начнут навигацию,
Я как будто впадаю в прострацию.
И по небу плыву без усилия –
Точно взял в своём сердце Бастилию.
Словно вышел в эфир на свидание –
Поприветствовать мироздание.
И нежданно венчает творение
Растворение.
И бессонно не знают агонии
Космогонии.
___
* Себя обволок Зодиаком – фраза принадлежит Андрею Белому.
* * *
Я прожигатель смерти. Я кузнец
земного счастья, вскормленного в муках,
где жизнь творится фугою сердец –
и, как молитва, замирает в звуках.
Я создал мир, чтоб жить в нём и творить,
чтобы по солнцу плакало ненастье;
чтобы бесстрашным молотом разбить
златую цепь закованного счастья.
И, обращеньем к вечности богат,
какое небо я оставлю птицам?
Я, прожигатель смерти, жрец утрат
и собиратель жизни – по крупицам?
* * *
Не спеши понимать, Оруаль.
Погубить может сердца старанье.
Но кипит твой рассудок. Как жаль,
Что нельзя... отложить пониманье.
И тогда – в нашей новой светлице –
Обретём мы и судьбы, и лица!
Но мы слишком торопимся жить,
И на разум находит затменье.
Нам нельзя потеряться, застыть
И проснуться в мурашках прозренья!
И, быть может, серебряной нитью
Свяжет разум и сердце наитье!
Не спеши понимать, Оруаль!
Смысл узнаешь ты – только попозже.
Всё ж негоже нам браться за вожжи
Там, где только заквасились дрожжи, –
Не трудясь, чтобы вдуматься в даль.
Что ж опять ты молчишь, Оруаль?
Амфибия-судьба
Иван-царевич встал, понурый пленник звука.
В незримую судьбу он выстрелил из лука.
Его стрела, как мысль, по воздуху летела,
Казалось, вот и сам он выпрыгнет из тела;
И в этот вечный миг открылось для Ивана,
Что сам он та стрела, и сам – сплошная рана.
Рождённый для любви, для счастья, для полёта –
Но вот его стрела вонзается в болото –
А там тревожно ждёт царевича Ивана
Амфибия-судьба, наперсница обмана.
* * *
Вилли Мельникову
Спрятать в себе несказанный свой свет –
Странно и дико.
Мы среди звёзд оставляем свой след,
Дети индиго.
Не иссякает в бессмертниках вер
Сердца тревога.
Слышим мы дивную музыку сфер.
Космос Ван Гога.
Вечные пленники лунных зеркал,
Блудные дети.
Логос ловил меня, но не поймал.
Призрачны сети…
Среди ползущей, растерянной тьмы
Отзвуком ветра
Жизнь прорастает, и тянемся мы
В глуби и недра.
* * *
С сочувствием подумаешь о теле:
В нём жизнь и смерть дерутся на дуэли.
И бросишься их страстно разнимать.
Но как разъединишь отца и мать?
Улетела
Е. Абрамовой
Я Жар-птицу выпустил из клетки...
Никогда не сделать мне наседкой
Странницу, которой имя – Жар!
В тёмном небе молния сверкнула –
И она печально упорхнула,
Перьев разбросав последний дар.
Юдо чудное, не ведал я, откуда
Ты пришла и как попала в клеть –
Только я не мешкал ни минуты:
Чудом нам не надобно владеть!
И с тех пор мои раскрыты двери:
Так великодушие потери
Оставляет призрачную нить,
Тайный знак той птице благородной
Возвратиться – но уже свободной.
Ну а нет – что ж, так тому и быть.
Художница
Ты творишь в тиши под Селеной,
Наречённая в снах Еленой,
И отныне во всей Вселенной
Не избыть первобытную дрожь.
Лишь вчера ты лежала с ангиной –
А сегодня рисуешь сангиной
Мысли, чувства – всё то, чём живёшь.
Запиваю чайком цукаты.
Что поделаешь, друг: цикады
Растащили меня на цитаты
В вечереющем летнем саду.
На мольберте, мой друг прелестный,
Ты рисуешь свой мир окрестный –
Так, как небо рисует звезду.
24.07.16
* * *
Поведай мне глаголов состраданье.
Ольга Ильницкая
Состраданье глаголов не знает печали.
Что же сердцу так больно – и хочется петь,
Зазирая в зевницу разверзшейся дали,
И испуганной птицей в бессмертье лететь.
И, прильнув к косяку – тишины отголоском,
В неприкаянном сердце заштопав дыру,
Ты увидишь, как много натаяло воска –
Это жизнь догорает свечой на ветру.
Так прими это небо – в нём счастье и кара;
Воск остынет, свече возвращая мечту,
Чтоб смогли мы испробовать крылья Икара
И свеченьем души растопить мерзлоту.
Ну а если случится, что рухнут твердыни,
Отомрут наши корни, истлеют мечты,
Милосердный мой Боже, прости мне гордыню –
Что на горе так часто гляжу с высоты.
* * *
Сколько эту жизнь ни торопи я,
Сколько ни стремись я за волной,
Поглощает в сердце энтропия
Прошлое, покинутое мной.
Память гонит нас из сонных прерий,
Завершая свой парад-алле, –
Словно лист, безжизненный и прелый,
Деревом отправленный к земле.
Скоро шито будет всё и крыто,
Задубеет тонкая кора,
Сколько ни процеживай сквозь сито
Залежи покоя и добра.
Сколько эту жизнь ни торопи я,
Сколько ни донашивай тела,
Всё живое тонет в энтропии –
И звонит в свои колокола.
4.10.2016
* * *
Не зову тебя – ты не слышишь:
Ты ко мне теперь ровно дышишь,
Ну а если – забыла вовсе,
Не казни себя, а – готовься
К той опушке – между мирами;
Что питало нас – стало снами;
С нами свяжутся снова боги:
Расставанье – ночлег в дороге;
Видно, счастья нам было – слишком,
Вот и шлёт Господь передышку;
Добрый ангел шлёт остановку,
Чтобы не было нам неловко,
И даровано нам прощенье
Через тернии необщенья.
Саксофония
Кому-то Англия и Саксония,
Кому-то Франция – в самый раз,
А мне милей Саксофония –
Страна, где играют джаз.
Пусть меркну на этом фоне я,
И Вас не зову на бал,
Но ждёт меня Саксофония,
Кларнет, гобой и труба!
Как только в трубу я вылечу,
Придавлен хребтом держав,
Меня эти звуки вылечат,
На грешной земле удержав.
Я играю на неверояле
В затаённом сумеречном зале
Я играю на неверояле.
Только звёзды выдвинутся вдаль –
Зазвучит в тиши неверояль!
Тихим светом заслонив полмира,
Вспыхнет небо Внутренней Пальмиры.
И потребность создавать миры –
Дух всепонимающей игры.
Я играю на неверояле…
О таком слыхали вы едва ли!
Замолкает на Неве рояль –
И звучит в душе неверояль.
© Александр Карпенко, 2016 -2017.
© 45 параллель, 2017.