* * *
Разматывая свиток лет
И совесть сонную тревожа,
Я вспоминаю, как секрет,
Что жизнь и смерть – одно и то же.
Они всё время бродят в нас,
Друг другу возмещают ссуды,
Перетекая всякий раз,
Как влага в спаянных сосудах.
И, возрождаясь наяву
В неистребимости природы,
Вдруг понимаю, что живу –
А Бог приходит и уходит…
Нет, просто рвётся цепь времён –
И, сцену закатив немую,
Я не живу – лишь существую,
Когда уходит в небыль Он…
Как расцветает вместе с Ним
Души безгласная обитель!
А Он неуловим, как мститель,
На время уходя к другим.
Всему, всему, что рождено,
Свой беспокойный век отмерен, –
Нет, это я Ему не верен,
Не оценив, что мне дано!
...Раскручиваю свиток лет,
И жизнь незрячую итожу,
И вспоминаю, как секрет,
Что жизнь и смерть – одно и то же.
Солнце в осколках
Ты откуда пришла, синева?
Распростёрла горячие крылья,
И в щемящем до боли усилье
Закружилась моя голова...
Ты поведай мне боль, синева!
Ты – как будто усопшая память,
Что от века кружится над нами -
И не может облечься в слова...
Ты – как будто уставшая грусть,
Что покой расплескала в лазури,
Бушевавшие выстрадав бури,
Пересилив их горестный груз...
Ты лети поскорей, синева,
От поющих просторов на Волге –
В край, где видел я солнце в осколках,
Где зелёная жухнет трава.
Ты неси свой лучистый фиал
В край далёкий, где годы я не был,
Чтобы высилось чистое небо,
Над горами, где я погибал,
Где не сыщешь братишек останки...
И тогда я уйду – спозаранку –
И восстану над красной травой
Уплывающей вдаль синевой...
* * *
Господь забирает лучших…
И это всё неспроста:
Он – самый заправский лучник,
Он сто выбивает из ста!
И, смысл отделив от звука,
Он шепчет волхвам слова:
Бессмертье – стрельба из лука,
Где промысел – тетива.
Собор Василия Блаженного
Дворец великолепный и надменный,
Творенье рукокрылых мастеров,
Стоял собор, безмолвный и блаженный,
Набросив златотканый свой покров...
Стоял он величаво, гордо, пышно;
Неодолимо в сказку он манил –
И мне, будто во сне, вдруг стало слышно,
Как колокольчик в сердце зазвонил.
В который раз звонит он лет уж триста?
Не сосчитать бесчисленных звонков!
Казалась эта роспись чудом кисти,
Автографом, дошедшим из веков.
И красоты нездешней отраженью
Я подивился, трепет не тая,
И я не знаю, кто же был блаженней
В тот миг связующий – собор иль я?
И, заглядевшись на чудные фрески,
Я забывал, поверив в чудеса,
Что, гениальным мастерам в отместку,
Царь, по преданью, выколол глаза...
Стоял собор, безмолвный и блаженный,
И захотелось, глядя в небеса,
Построить храм в душе своей... нетленный...
Покуда смерть не выклюет глаза...
1982–1983
Молитва
«Ты услышь меня, Господи, Отче наш,
Ведь погубишь ты душу свою», –
Весь в крови, я стонал на обочине,
Позабытый друзьями в бою...
«Не пристало идти тебе в зрители,
Вспомни только Себя на кресте,
Ведь найдутся за павшего мстители», –
Возопил я в глухой черноте.
Мне ответило марево грохота,
И тогда, средь огня и песка,
Я возвысил свой голос до шёпота –
И меня услыхали века.
Райнер Мария
Снова я пламени пленный –
Всё по старинке...
Эхом оргАна Вселенной
Слушаю Рильке.
Вечности жрец и старатель,
Что я намою?
Снова Творец и Создатель
Занят Игрою...
Тьму непроглядную выев,
Жгу фонари я.
Все мы – немножко парии,
Райнер Мария.
Все мы – немножко парии,
Света подранки.
Не совпадают по ритму
Грёз наших гранки.
Судеб взрыхлители – Плуги –
Просятся в Рай – но
Всё возвратится на крУги –
Чувствуешь, Райнер?
Даже всю тяжесть вдохни я –
Выдохну, рея.
Будем же, Райнер Мария,
Славить Орфея!
15.02.07.
* * *
Твои волосы цвета ночи
В снах моих оставляют след,
И порою мне странно очень,
Что у ночи есть тоже цвет!
И не выскажут сны и книги,
Как легко мне сгореть в ночи,
Где ролей твоих реют лики,
Где волос твоих спят грачи!
Но – контрастами бредят очи,
И сомкнутся, рассвет маня,
Твои волосы цвета ночи
И лицо твоё – цвета дня!
Так, предчувствуя боль-разлуку,
Мотыльком прилетев на свет,
Дарит сердце своё и руку
Цвету белому – чёрный цвет.
* * *
Ты храни меня, Бог, от поспешности
Скороспелых порывов души;
Ты храни меня, Бог, от безгрешности,
От цветов нераскаянной лжи;
От кристаллов замшелого инея,
Притупившего пламя сердец,
От шпионящей свиты уныния,
Окружившей мой снежный дворец;
От угарного запаха тления,
От лица, перевравшего роль,
От упавшего в вечность мгновения,
Растерявшего трепет и боль;
Ты храни меня, Бог, от обочины,
И, серебряным ветром гоня,
Если зреет во мне червоточина,
Ты храни меня, Бог, – от меня!
Ты храни меня, Бог, от безумия;
От грызущего душу стыда;
Чтоб клокочущей лавой Везувия
Память сердца не сжёг навсегда;
И тогда в передрягах непрошеных,
В лабиринтах гудящих дорог,
Я спасибо скажу Тебе, Боже мой, –
Что хранил Ты меня – и сберёг!
Прощание с Незнакомкой
Холодной осенью кабульскою,
В безлюдной, ветреной пустыне,
Я поднимался змейкой узкою
К чернеющей вдали вершине.
И растревожен тишью звонкою,
И пробираем мелкой дрожью,
Вдруг поравнялся с незнакомкою,
Скользящей медленно к подножью.
И молодая, и старинная,
Звезда немого кинозала,
Как героиня героинная,
Она манила и пугала.
Вся в чёрном, бархатно-смородинна,
Каблук на тоненькой подкладке,
Да над щекою бледной – родинка;
Мундштук и белые перчатки.
И очи синие бездонные
Манили в снежные объятья,
И чьи-то лики измождённые
Дымились на узорах платья.
Я отшатнулся, взгляд не выдержав.
Луч ледяной мне сердце выжег:
Среди портретов – тусклых, выцветших –
Узнал я двух своих братишек…
Я ранен был в то утро раннее,
Но встреча не была игрою:
Она во мне искала равного,
Она звала меня с собою…
Но я отстал. Устал безмерно я.
Раздался голос автомата –
И шляпа с траурными перьями
Упала на венок заката…
Нейтрино
Дыханием света, улыбкою дня
Нейтрино незримо пронзило меня.
И молнией мысли во тьму унеслось –
Но что-то в душе моей тайно зажглось.
Нейтрино, нейтрино, безумен твой бег,
И космос безбрежный – твой вечный ковчег;
Не так ли, не так ли, в очерченный час,
Вся жизнь, точно призрак, проходит сквозь нас,
Чтоб с нашею долей проститься легко –
И прочь отлететь – далеко, далеко...
И вдруг ты поймёшь, учащённо дыша,
Что тело твоё посетила душа!
Нейтрино, нейтрино, взрывая пласты,
Я массы покоя не знаю, как ты;
Как ты, осознав, что движение – свет,
Я в душах людей оставляю свой след.
И жизни вчерашней мне вовсе не жаль:
Где властвует скорость, там никнет печаль.
Личинкою света, лучинкою дня
Нейтрино незримо пронзило меня.
И я улыбнулся, открытый ветрам,
Твоим, Мирозданье, вселенским кострам.
* * *
Поговори со мной, трава!
Скажи мне, где берёшь ты силы?
Меня ведь тоже так косили,
Что отлетала голова...
Скажи, подружка, как дела?
Какие ветру снятся дали?
Меня ведь тоже поджигали –
И я, как ты, сгорал дотла...
Откуда силы-то взялись?
Казалось, нет нас – только пепел –
Но мы из огненного пекла,
Как птица Феникс, поднялись!
Скажи мне нежные слова.
Нас ждут и праздники, и будни.
Я снова молод, весел, буен.
Поговори со мной, трава!
* * *
Корабль прокуренный «Василий Косяков»,
У брызг безродных на хвосте висевший,
Нас уносил с далёких Соловков
На материк, давно заматеревший.
Исчезла первобытная земля,
Где мы справляли духа новоселье, –
Лишь странное названье корабля
Нам возвращало бодрость и веселье.
И продолжалось сердца торжество,
Припудренное сахарной ванилью;
Казалось, человек – венец всего,
Сквозной сюжет, ворота в иномирье.
Мы покидали поднебесный дом,
Под клёкот чаек чинно замолкая,
А к нересту шли рыбы косяком,
Кораблики потерянного рая…
* * *
Тот, кто шёл за звездой до конца,
Постигал, наподобие практики,
Что на пепле любви сердца
Разлетаются, как галактики.
Станет мир нелюдим и пуст;
Выпьет зелье, во тьму манящее –
И огнём из драконьих уст
Полыхнёт на нас настоящее.
И, подвластный пути комет,
Я постигну лучом взыскующим:
Неподсудных на свете – нет,
Наше прошлое стало будущим.
Всё, что было, ушло навсегда –
И не стоит горшка разбитого...
И течёт между пальцев вода,
Голубая вода Гераклитова...
Третья сторона медали
Кто беден, кто богат:
Афганский пройден ад,
Медали всем живым раздали.
А мёртвые с тех пор
Заводят разговор
О третьей стороне медали.
А третья сторона
С Востока не видна,
Сокрыта за резным фасадом.
А третья сторона –
Как тайная вина,
Словно венчанье рая с адом.
Пред вечностью равны,
Уйдём мы в чьи-то сны.
Хочу увидеть в час прощанья
Затмение луны,
Пришествие весны –
И третьей стороны венчанье.
Пророки – не князья,
И всё-таки, друзья,
Какие нас торопят дали?
Опять кромешный ад?
Опять сплошной парад?
Иль третья сторона медали?
* * *
Каждый смертный – в душе кочевник,
А под небом пернатым века
Так отчаянно и плачевно
Кучевые плывут облака,
Облокачиваясь на деревья
И воруя голубизну.
Только город не дремлет древний,
Улиц выпрямив кривизну…
На аллеях бульваров, гонимых
Кавалькадой огней в темноту,
Я прошу, не судите любимых!
Отпустите им неправоту!
И, быть может, вам ангелы ссудят
Теплоту наложением рук.
Ведь друзей и любимых не судят!
С ними делят – и душу, и дух.
ВЕТЕР
А
Н
Валерию Горбачёву
Ветер мало печётся о ранах.
Лишь стаккато бутылки в стаканах,
Да застенчивый чайник осипший –
Словно соло живых о погибших…
Захлебнутся рыбацкие лунки
Непрозрачною горечью рюмки.
Перекусит волна океанов
Всю перкуссию гулких стаканов!
Так неужто и вправду мы в силах
Вновь вернуть к нам товарищей милых –
И призвать, как волшебную строчку,
Тех, чьей жизнью живём мы в рассрочку?
Тонкий мир между ними и нами
Станет тоньше, отпетый ветрами,
И взлетят голосящие очи
По наточенным лезвиям ночи,
И замрёт, окликаясь на имя,
Эхо встречи меж нами и ними.
8.05.09
* * *
Какая в мире тишина...
......................лишь слышно –
....бьётся
твоё сердце...
ты не грусти...
.............ты мне доверься
на полотне цветного сна...
Такая в мире тишина –
.........как безмятежный
.....................остров детства...
лишь слышно –
............бьётся моё сердце...
два сердца,
.............но душа – одна.
© Александр Карпенко, 1982–2012.
© 45-я параллель, 2012.