Александр Аронов

Александр Аронов

Вольтеровское кресло № 33 (381) от 21 ноября 2016 года

А я им машу и машу рукою

Юношеское

 

Вот рвёшься ты, единственная нить.

Мне без тебя не вынести, конечно.

Как эти две звезды соединить –

Пятиконечную с шестиконечной?

 

Две боли. Два призванья. Жизнь идёт,

И это всё становится неважно.

– Жиды и коммунисты, шаг вперёд!

Я выхожу. В меня стреляйте дважды.

 

1950-е

 

Остановиться, оглянуться…

 

Леониду Жуховицкому

 

Остановиться, оглянуться

Внезапно, вдруг, на вираже,

На том случайном этаже,

Где вам доводится проснуться.

 

Ботинком по снегу скребя,

Остановиться, оглянуться,

Увидеть день, дома, себя

И тихо-тихо улыбнуться...

 

Ведь уходя, чтоб не вернуться,

Не я ль хотел переиграть,

Остановиться, оглянуться

И никогда не умирать!

 

Согласен в даль, согласен в степь,

Скользнуть, исчезнуть, не проснуться –

Но дай хоть раз ещё успеть

Остановиться, оглянуться.

 

1960

 

Заклинание

 

Не стань бедой,

Не стань бедой,

Не стань отравленной водой,

Трамвайным поручнем гнилым,

И поездом, который – дым,

Машиною из-за угла,

Занудою из-за стола,

Ночною комнатой пустой,

Чужою, гаснущей звездой,

Не стань бедой.

 

Я заклинал тебя сто лет.

Но ты была права:

Ведь ничего на свете нет

Слабее, чем слова.

 

...Сильнее, чем слова.

 

1960-е

 

Песенка о собаке

 

Когда у вас нет собаки,

Её не отравит сосед,

И с другом не будет драки,

Когда у вас друга нет.

 

А ударник гремит басами,

А трубач выжимает медь –

Думайте сами, решайте сами,

Иметь или не иметь.

 

Когда у вас нету дома,

Пожары вам не страшны,

И жена не уйдёт к другому,

Когда у вас нет жены.

 

Когда у вас нету тёти,

Вам тёти не потерять.

И раз уж вы не живёте,

То можно не умирать.

 

А ударник гремит басами,

А трубач выжимает медь –

Думайте сами, решайте сами,

Иметь или не иметь.

 

Начало 1970-х

 

Гетто. 1943 год

 

Когда горело гетто,

Когда горело гетто,

Варшава изумлялась

Четыре дня подряд.

И было столько треска,

И было столько света,

И люди говорили:

– Клопы горят.

 

А через четверть века

Два мудрых человека

Сидели за бутылкой

Хорошего вина,

И говорил мне Януш,

Мыслитель и коллега:

– У русских перед Польшей

Есть своя вина.

 

Зачем вы в 45-м

Стояли перед Вислой?

Варшава погибает!

Кто даст ей жить?

А я ему: – Сначала

Силёнок было мало,

И выходило, с помощью

Нельзя спешить.

 

– Варшавское восстание

Подавлено и смято,

Варшавское восстание

Потоплено в крови.

Пусть лучше я погибну,

Чем дам погибнуть брату, –

С отличной дрожью в голосе

Сказал мой визави.

 

А я ему на это:

– Когда горело гетто,

Когда горело гетто

Четыре дня подряд,

И было столько треска,

И было столько света,

И все вы говорили:

«Клопы горят».

 

Начало 1970-х

 

Песенка Менелая

 

Закончилась Троянская война,

Вернулась в дом усталая жена.

Ей больше, может, нравился Парис –

Но победили греки, покорись.

 

Ахилл, Аякс, и Гектор, и Приам

По Елисейским разбрелись полям,

Сгорела Троя, ужас затая.

И обеднела Греция моя.

 

В моей квадратной комнате живёт,

Обед готовит, стелет, ест и пьёт

Семи царей неслыханный каприз,

На десять лет состарившийся приз.

 

Я в каждый из имеющихся дней

Обязан быть счастливей всех мужей.

Ведь если ты обычная жена –

Зачем была Троянская война?

 

Начало 1970-х

 

Гуляю по морю пешком…

 

Гуляю по морю пешком,

Стучу о море посошком.

 

Вокруг стихия с трех сторон,

А с берега кричат: “Силён!”

 

Они завидуют тому,

Что я иду и не тону,

 

А я зато на берегу

Сидеть, как люди, не могу.

 

1974

 

Сен-Симон

 

С утра мороз не крут,

Земля белым-бела.

– Вставайте, граф, вас ждут

Великие дела!

 

Анри де Сен-Симон

С утра побрит, одет

От белых панталон

До кружевных манжет.

 

Анри де Сен-Симон

Уже подсел к делам.

Да будет мир спасён

К 17 часам.

 

Проект почти готов:

Отныне и навек

Отнюдь не будет вдов,

Голодных и калек.

 

На солнце и в тени

Снежок – не описать.

Как раз в такие дни

Приятно мир спасать.

 

И, поглядев на снег,

Всё пишет, пишет он...

Великий человек

Анри де Сен-Симон.

 

Мы знаем наперёд,

Что крив его маршрут,

До срока он умрёт

За несколько минут.

 

И будет снег лежать,

И будет даль бела,

И долго будут ждать

Великие дела.

 

1974

 

Кьеркегор1 и Бог

 

Кьеркегор говорит: – Бога нет!

Это очень обидело Бога.

– Ну, пошло, надоело, привет!

Это как это так – меня нет?

Докажи! Но, пожалуйста, строго.

 

Кьеркегор говорит: – Посмотрю,

Для начала задачку подкину.

Ты верни-ка мне Ольсен Регину,

Молодую невесту мою.

 

А вокруг все народы стоят,

Возле Господа и Кьеркегора,

И следят за течением спора,

Затаивши дыханье следят.

 

Напрягает все силы Господь,

Тьму проблем на ходу разрешает

И без времени падшую плоть

Поднимает со дна, воскрешает.

 

Рукоплещут насельники кущ,

Нет у свиты небесной вопросов:

– Видишь, наш Господин всемогущ!

Значит, Бог он, ты видишь, философ.

 

Смотрят люди с деревьев и с гор,

С перекрёстка и с крыши вокзала...

– Но ещё, – говорит Кьеркегор, –

Нам Регина своё не сказала.

 

Тут Регина, восстав среди дня,

Потянулась, в томленье ли, в неге ль:

– Если вы воскресили меня,

Где же муж мой, где добрый мой Шлегель?

 

– Так-так-так, ты меня обманул, –

Кьеркегор констатирует сухо. –

Ты не Бог. Это всё показуха.

Воскресив, ты её не вернул!

 

Бог опять поднапрягся в тиши.

Он на лбу собирает морщины

И у женщины той из души

Изымает он облик мужчины.

 

– Где была я, мой друг, до сих пор?

Как жила без тебя – неизвестно.

Кьеркегор, это ты, Кьеркегор? –

Говорит Кьеркегору невеста.

 

И притихли народы вокруг.

Человечество пот отирает.

Овладел им ужасный испуг:

Неужели мудрец проиграет?

 

Кьеркегор говорит:

– Болтовня.

Это снова не хлеб, а мякина.

Если любит Регина меня –

То какая же это Регина?

 

И вздохнули народы. В свой срок

Их война или труд призывает.

И печально задумался Бог:

«Да, пожалуй, меня не бывает».

 

1975

_____

1 Кьеркегор – датский философ XIX века.

 

Анонимное завещание

 

Отсвет имени на строчке

В сотни раз прекрасней слова.

Я ничем вам не помог, мои слова,

Чтобы вам не сгинуть снова.

Не пропасть поодиночке,

Друг за друга вы держитесь, как трава.

 

1975

 

Для того с такою яростью…

 

Для того с такою яростью

Терзала и рвала,

Вот только-только перед старостью

Едва опомниться дала.

 

Чтоб никому не позавидовал,

Кого ни назови –

Тюрьмы не знал,

Войны не видывал,

Зато попробовал любви.

 

1975

 

Напутствие

 

А когда овладеет

             прямая тобой досада

И потщишься ты

            ныне исправить земное зло,

Трёх святых,

            Михаила, Василия, Александра, *

Помянув,

принимайся за ремесло.

Сам насмешничал ты над ними,

                                      забудь про это,

Всё простили они, блаженные, –

                                               ты не враг:

Плоский век париков, камзолов и силуэтов

Не давал тебе заглянуть

в их горестный зрак.

И что слово у них не всегда –

                                           ты забудь – звучало,

Что кривой сползала строка,

                                            не сладили с ней,

А зато у них там виднее

                                     твоё начало,

А когда виднее начало,

                                     то суть ясней.

А работа твоя всё та же –

и вдох, и выдох,

Поднимай, не должен сей втуне

                                                  валяться крест.

И уж коли Господь, которого нет,

                                                    не выдаст,

То и чудище,

            обло, огромно, озорно, стозевно и лаяй –

                                                                               не съест.

1975

—————-

* Михаил Ломоносов (1711–1765),

Василий Тредиаковский (1703–1769),

Александр Сумароков (1717–1777)

 

Антитолкучка

 

Андрею Вознесенскому

 

Что продаёшь? Отсутствие ноги?

Так поживее! Циник и пролаза,

Соперник твой, – уже стоит без глаза,

И без голов сбегаются враги.

 

Да, выдался у нас базарный день!

Тут, видно, все: раб притащил свободу,

Кукушка – материнскую заботу,

Столица – тишину, пустыня – тень.

 

А вот и я в сторонке достаю

И предлагаю вашему вниманью

Нехитрые товары: пониманье,

Её любовь, весёлую семью...

 

Ну что ж, добавим молодость мою.

 

Середина 1970-х

 

Почти нигде меня и не осталось…

 

Почти нигде меня и не осталось –

Там кончился, там выбыл, там забыт, –

Весь город одолел мою усталость,

И только эта комната болит.

 

Диван и стол ещё устали очень,

Двум полкам с книжками невмоготу.

Спокойной ночи всем, спокойной ночи.

Где этот шнур? Включаем темноту.

 

1975 или 1976

 

Ах, можно обойтись и без любви…

 

Ах, можно обойтись и без любви.

Совсем не то влечет, что любо-дорого.

Вот я земные странствия свои

Вогнал в нутро единственного города.

 

В его толпе почти что сбитый с ног,

Исчезнувший почти в его сиянии,

Любил ли я его? Терпеть не мог.

Я просто подыхал на расстоянии.

 

И ничего не стоили слова,

Они следа на ветре не оставили,

Но жизнь моя, пока была жива,

Так и кружила с этими вот стаями.

 

...И видя все нелепости твои,

При злобе всей, при всей несовместимости,

Я понимаю: мне не до любви.

Судьбы не выбирают. Эту б вынести.

 

1979

 

Вторая попытка

 

Лёне Жуховицкому

 

Хоть в бурной молодости нам,

Носящимся по всем волнам

Не без угрозы захлебнуться,

Закрыв глаза, летящим вниз,

И стоит выслушать девиз

«Остановиться, оглянуться», –

 

А всё-таки, мой друг, теперь,

Когда, казалось бы, потерь

Подходят тягостные сроки,

И даже на крыле волны

Мы тайно обременены,

Таща с собой судьбы уроки,

 

Так всё-таки теперь, когда

Смирна коварная вода

И столь её покровы гладки, –

Мы станем жить наоборот,

Как, в сущности, и жизнь идёт:

Без остановки,

                       без оглядки!

 

1982

 

Стихи на магию похожи…

 

Стихи на магию похожи.

Ну чем ты только занят, друг?

Сейчас в строку слова уложишь –

И всё изменится вокруг?

 

...И любопытно: нет поэта –

Ни мудрого, ни дурака, –

Чтоб он не верил: будет это!

Хотя и не было пока.

 

1983

 

О дальнейшем течении лет...

 

Вадиму Черняку

 

О дальнейшем течении лет,

О почти различимом грядущем

По любови гадает поэт,

Как старуха по картам и гуще –

 

Всем доступен обыденный факт,

Пред которым стоим, как разини:

Если что-то у Блока не так,

Значит, что-то не так у России.

 

И не ради пустой суеты,

А на всякий решительный случай

Я спрошу тебя утром: как ты?

Все в порядке? Не хуже? Не лучше?

 

1984

 

Выход

 

Где-то здесь. На полслова правей,

На полстрочки левее и выше

Должен быть этот выход. Я слышу

Холодок меж камней и ветвей.

 

Понимаю, никто никогда

В этот лаз не пролез ниоткуда,

Сквозь него не проник никуда

И назад не вернулся оттуда –

 

Что с того? Там, где нынче нас нет,

Завтра будет свободно и людно.

Есть такое явление – свет,

На словах объяснить это трудно.

 

Среди этих камней и ветвей

Дуновение свежести слышу.

Это здесь. На полслова правей,

На полстрочки левее и выше.

 

1984

 

Стихи со сносками

 

...Но сознАюсь, что применила

Симпатические чернила...

Я зеркальным письмом пишу.

А. Ахматова

 

Город серый, прозрачный, синий.

Конской бронзой надышанный иней.

Легендарные всё места.

Марсианская сухость зданий.

От предательства до преданий

Расстояние в полмоста.

 

(Ладно, я гляжу исподлобья

На надтреснутое надгробье,

К небу взлезшее по трубе, –

Воротясь в палату с парада,

Здесь поёживался император –

Тоже было не по себе.)

 

И, панорамируя вправо, 1

Нарочито, но величаво

Через это река течёт.

Расправляет плечи расправа, 2

Неотрывна от срама слава, 3

Высоки позор и почёт. 4

 

Здесь стреляли. 5 А там вон били. 6

Здесь упрятали и забыли, 7

Втихомолку потом гордясь.

Не обида тут, не мученье –

Для меня это смысл, значенье,

Отстояний простая связь.

 

Так вот этим городом, годом,

Открывающимся проходом

(Грибоедов, Спас на Крови),

Бледной ночью на лицах башен

И семейным преданием нашим 8

Заклинаю тебя – живи...

 

1985

——————

1 Вид на Неву из окна Эрмитажа.

2 Арка Генерального штаба.

3 Ну хоть Суворов и Орлов в памятнике Екатерине.

4 Александрийский столп.

5 Сенатская площадь.

6 Сенная. (Н. А. Некрасов:

“Вчерашний день часу в шестом / зашёл я на Сенную. /

Там били женщину кнутом, / крестьянку молодую”.)

7 Петропавловская крепость.

8 Не стану объяснять.

 

Читатель

 

Маленький, хмурый, лохматый,

В комнатке с тихим огнём,

В чём-то с утра виноватый,

Кем-то обиженный днём,

 

Чем же он занят ночами?

До четырёх по часам

Гениев он назначает

И отменяет. Но сам!

 

Окна он запер и двери.

Список ведёт на листке.

Он сейчас всё тут проверит,

Он не согласен ни с кем.

 

Сам он решит, кто получше,

Кто тут наплёл пустяков.

Блок ему нравится. Тютчев.

Анненский. Пушкин. Глазков.

 

1987

 

Песенка на прощанье

 

Здесь жить, конечно, можно.

Здесь можно всё исправить.

Все наши прегрешенья

Назвать до одного.

Но вот настанет время

Нас в прошлое отправить –

А там нельзя поправить,

К несчастью, ничего.

 

Она сбежит за нами,

Придурочная слава.

Уж так распорядились

Своею мы судьбой.

Один начальник слева,

Один начальник справа,

А строго посредине

Шагаем мы с тобой.

 

Для нас готова вечность

За мелкими морями,

И мы рядами входим

В свой бесконечный час.

Непойманные воры

Научат нас морали,

И крысы тыловые

В строю удержат нас.

 

1988

 

В Марьине тоже расцветают вишни…

 

Андрею Чернову

 

В Марьине тоже

расцветают вишни.

Бабочка села на мою собачку.

Как это случилось,

что я тут лишний?

Как это вышло,

что вот я сейчас заплачу?

 

Не в Палестине. Не в Риме.

И не в Египте –

В Марьине мне помирать придётся,

Тоже неплохо. В Небесном лифте

Место и для меня найдётся.

 

Я стою на балконе.

Одет не слишком.

Не снедаемый горечью и тоскою.

А вокруг пруда

бегут и бегут мальчишки.

А я им машу и машу рукою.

 

1989