Алекс
Трудлер

Заеды

Татьяне Половинкиной 
  
Говоришь, недельная борода 
от напрасной горечи губы рвёт, 
так заеды лечатся – ерунда, 
что от боли сжался в гримасе рот. 
Голоса на пристани – ветерки – 
намотают быстро в клубок слова, 
лишь бы руки встретились – не с руки 
было расходиться и горевать. 
Далеко до встречи кисель цедить, 
протянулись – к завтра – ремни недель. 
Хоронись от выбора, чтобы жить, 
неуютно прячась в семью и хмель. 
____________ 
  
...А в приморском городе кирпичи 
от природной сырости взрыты мхом, 
и соседка ушлая верещит: 
– Не грусти, кудрявая, поделом! – 
Ты рыдаешь: Что ему? – Виноват. 
Из тебя рутина канаты вьёт. 
– Через год, – ты шепчешь. Потом – 
     назад. 
Только дольше вечности длится год! 
Постучится осень клинком в окно, 
скособочит волосы на излом, 
но не зря же городу – всё равно, 
а живущим в городе – всё в облом. 
Парадокс, не правда ли? Времена 
отказались вовремя от чернил. 
____________ 
  
Тихо плачет женщина у окна. 
____________ 
  
Горько плачет пьяница у перил.