Владимир Падейский

Мой племянник живет в Сан Франциско
Он женат, но не слишком богат.
От Москвы Сан Франциско не близко,
Он рванул туда сам, наугад,

И хотя ему подданство дали,
Он с кондовыми янки никак:
На работу его нанимали
Серб, болгарин, хохол и поляк.

Он живет без особых усилий ,
В тех краях, где избыток тепла,
Загибался от астмы в России;
В Калифорнии астма прошла.

У братишки полдома в Малаге,
И квартира близ Даунинг-стрит,
Он на бирже цыганил бумаги,
Был в раскрутке лихих пирамид,

Он увел капитал от закона,
И за годы к британцам привык,
Держит в банках свои миллионы,
И, как мог изучил их язык.

Там, отведав сигар и Бурбона,
Поимел он изрядную спесь,
Он пробил себе титул барона .
А вот хвори врачует он здесь.

Бросил якорь в Женеве приятель:
Повезло - разнарядка ООН,
Раньше жили мы с ним на Арбате,
Только с разных арбатских сторон.

Он привык там к французской закуске,
И квартирке с окном на Монблан.
Избегает он лишней нагрузки:
Ходит в горы и слушать орган.

Он слегка на Европу рассержен,
И не жалует новый он свет.
Свои деньги он в банках не держит,
А скупает квартиры в Москве.

Так занятно вдали от России,
Обустроился русский народ,
Только предков могилы забыли,
Да и в гости никто не зовет.

Что ты знаешь про войну?
Как на самом деле –
Спать в окопе,быть в плену,
Ползать при обстреле.

Жить на хлебе и воде.
Вшей давить на теле,
Или бегать по нужде,
В снайперском прицеле.

Знать как выполнить приказ,
Вопреки уставу,
И в беде, неровен час,
Оказаться правым.

Первым делом избегать
Хвори и испуга,
Зря врага не задевать,
Отомстить за друга.

Как-то шли к передовой
Маршевою ротой.
День был яркий, боевой,
Повезло с погодой.

По шоссе везли припас,
Гнали скот усталый,
На опушке ротный нас
Ублажил привалом.

Лес вокруг был молодым,
Сплошь сосна да ели.
Вдалеке клубился дым,
Там стога горели.

Дружно рухнула в кусты,
Взмокшая пехота.
Хорошо чуток остыть,
Да и жрать охота.

Кто галету зажевал,
Кто заснул уставший,
Рядом с нами танк стоял,
От своих отставший.

Пара вмятин на броне-
Памятка о фронте,
Инструмент лежит на пне,
Значит на ремонте.

Жмет машина тут на нас,
Из завесы дыма,
Мы решили – нам приказ,
Оказалось мимо.

Шофер чуть притормозил,
Крутанул баранку,
И рванулся по грязи,
Напрямую к танку.

Первым вышел генерал,
С ним другой, со шпалой,
Он по люку постучал,
Чем- то из металла,

Вылез парень с кубарем,
По щекам ожоги,
Видно крепко он с огнем,
Встретился в дороге,

Генерал шагнул к нему,
"Доложи как надо-
Что? Да как! Да почему?
С танком неполадок?"

Он кричал: "Твой полк разбит,
Там на переправе,
Командир вчера убит,
Ты тут спишь в канаве!"

А затем пошел ругать,
Покраснев в запале,
Между слов встречалась «мать»
И « Товарищ Сталин».

А танкист как все забыл,
Словно очумелый,
Он контужен видно был,
Да еще горелый.

Генерал зарвался в раж:
"Нет тебе доверья,
Я тебя за саботаж,
Здесь по высшей мере!"

Генерал тянуть не стал,
Тут же грохнул выстрел:
Капитан наган достал,
И казнил танкиста.

Генерал окинул нас
Взглядом полным стали,
Тут с травы вскочили враз,
Даже те, кто спали.

А затем нам повезло:
В небе загудело,
А начальство понеслось,
И в машину село.

Вдруг и танк стал как живой,
Башня шевельнула,
И по ходу легковой
Опустилось дуло.

Ахнул выстрел, с ним другой
Дело подытожил;
Ничего от легковой,
От начальства тоже.

Быстро ротный нас собрал
И повел дорогой,
Хоть ты трижды генерал
Зря бойца не трогай.

Мы прошли в девяностые годы
Через голод, стрельбу, недосып.
Только сильных спасала работа,
Кто был слабый, тот сразу погиб.

Мы считали, что будет иначе:
Не сметут нас лихие ветра,
Нам мерещилась птица удачи
И стеклянные замки добра.

Нас толкали локтями бандиты,
Нас кидало жулье на гроши,
Не хватало нам сил для защиты,
Не хватало нам слов для души.

Мы прошли через лживость политик,
И бездушную общность людей,
Через хаос преступных событий,
И проклятье невнятных затей.

Мы достигли удачи устало:
Босиком по осколкам стекла,
Только веры к великим не стало,
Только жалость к убогим прошла.

Мы выросли под знаменем,
Мы верили словам,
Пристроившись , приладившись
К ухабам и углам,
Пристроившись ,приладившись
От взрослых до ребят,
Мы вслух привыкли ратовать,
А спорить про себя.
Так изменилась истина, а память
Что же она?
Она для нас религия,
Она же нам вина...
В ней накрепко затянуты истории концы,
Ведь были же героями и деды и отцы.
Одни под свист нагаечный и под кандальный звон,
Росли за баррикадами и корчевали трон.
Другие - их наследники,
С боями взяв Берлин.
Свернули шею свастике
И встали из руин.
С тех пор за труд и мужество
Нам вручена звезда,
А мы?
Мы стали тужится,
Во многом поотстав.
И так, остыв за буднями,
Не видя цель в борьбе,
Изжило поколение уверенность в себе
Но мы страны хозяева!
Да, ныне наш черед,
Сложить и труд и мужество
И вырваться вперед.
Нельзя рождаться слабыми
Мы стали слишком злы -
Ведь нам трясти ухабами,
И разгибать углы!

Поздравления матери - Тамаре Ивановне

Пусть юбилей не признателен славе,
Только заметь, моя чуткая мать.
Все, опасаясь, что не с чем поздравить,
Так почему то спешат пожелать !
Но презирая закон этикета,
Горько за истину сердцем скорбя,
Правом на искренность сына поэта,
Я объясню - с чем поздравить тебя!
Я поздравляю без лишних литаний.
С тем, что забылось и с тем, что сбылось,
С тем, что прожитых тобою страданий,
Незачем красить на стяге волос,
С тем, что в морщины не вправлены губы,
С тем, что не горбится временем стать,
С тем, что толпы деловитую грубость,
Ты не привыкла без боли глотать.
Пусть не исполнились детские сказки,
Не было принцев и праздных дворцов,
Только от зависти гнойные краски,
Разве твое заливали лицо?
Этих достоинств, а может проклятий
Только поэтов, волхвов, дервишей,
Хватит, чтоб выйти из плена апатий,
Власти привычек и культа вещей,
Так не растратившись в мелочном звоне
Через Торгсины и горечь разрух,
Ты сберегла словно царский червонец,
Наш хлебосольный прославленный дух!