Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2018»
Россия, Волгоград
«Любая женщина – как свежая могила…»
Д. Воденников «Ожидание первого снега»
Это только версия, дорогая –
как неподтверждённая жила-мыло:
холостыми вольтами напрягаясь,
по-собако-павловски ты завыла
на беззлобно вспыхнувший мой прожектор,
выделяться стала надежда бабья…
Суеверной радостью кончишь это
ведовство, могильную пасть осклабив.
Притупились тряскость и тормошимость,
ты к земле приёмистой отвернулась,
будто бы от бремени разрешилась
и на животе, наконец, уснула.
Но, истаяв чайкой над галеоном
И парко́м сквозь бронзовость самовара,
ты меня оставишь – ручным, влюблённым –
со своим трагическим смертным даром.
Ну а я? Шуми, как толпа и кедры?
Извивайся аспидностью вопросов?
Ну а я?! Стирай смс и гетры
и пеняй на гены и малорослость?
Как оно там было на самом деле?
И в какую полночь ничьи/акульи
за невинный сумрак глаза глядели?
Узелки беспамятства затянулись.
Прям перед убытием я постригся
да с высотки ринулся серогрудой.
На причале в за́води дымной Стикса
ты узнаешь… богатым, видать, не буду.
«…кавалер барышню хочет украсть».
девочки на шаре и на кубе
перепад объемов нивелируют.
девочки считают, будто любят
мальчиков с шестнадцатью цилиндрами.
и считают точно, без линейки,
обходясь спидометром и таймером.
но в угоду переменным неким
девочки бессмысленно состарены.
векторы меняются ночами,
лишь константно уравненье жалости:
девочки не сразу замечают –
конус временной к утру сужается.
годы – в кандалах, как каторжане,
к рудникам прикованные гря́зевым, –
девочек они не раздражают
ни смиреньем, ни однообразием.
головы погрязнут быстро в хламе:
там товарищ Пи в штанах из катетов,
девочки, забытые битлами,
шар ворованный – упал и дальше катится.
Бывает, что произведение двух сердец способно противостоять лавине событий, сметающей тысячи судеб.
В Берне лишился лицензии довольно солидный банк:
мутная вышла история с активами русской мафии.
Сразу юстиция местная, спустившая всех собак,
решила вопрос радикально, речь не ведя о штрафе,
или об исправлении, или о трёпке щёк,
или о спекуляциях на репутации…
Этот обыденный казус вдруг подсадил на крючок
добрый народ, что вынужден с банком считаться.
Вот, например, перевозчик Dragostea* Airways,
мирно осевший офисом в Трансильвании –
их капитал насущный (так получилось, что весь)
вдруг закружился в чужом долговом караване.
Тут же был аннулирован лётный сертификат,
их президент чуть не вздёрнулся
из-за шумихи в прессе,
но, пережив с персоналом утро и день сурка,
перекрестился безвольно и отменил все рейсы.
Этим вот неприятностям я живодёрски рад,
пусть самолёты-рыбины небом полощут жабры –
мы посдавали билеты: я не лечу в Белград,
а у тебя затянулась
разлука с Тимишоарой.
Из терминала Хитроу ты улететь могла
на два часа раньше моей регистрации –
страшно теперь представить …
жёлтых цыганских глаз
факел взъерошенный борт осадил по-пиратски.
….И за неделю в Ричмонде твой кардиган взапах
и шарф мой морковный всем примелькались, Крисси.
Не сговорившись, думаем: мир этот – в наших руках!
Вот уж сейчас всё точно
только от нас зависит.
*Dragostea (рум.) – любовь (читается «дра́гостя»)
«Преступление признается совершенным по легкомыслию, если лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на предотвращение этих последствий»
Часть 2 статьи 26 Уголовного Кодекса России
тот наивный беспалый дактиль
никуда никого не вёл
воцарилась бы в третьем акте
басовитая мгла виол
а в забытой смычковой выси
и в желаемой струнной лжи
я остался бы чист и мыслим
и оправдан
и свят
и жив
прогнозируемо и пошло
на губительной глубине
я скопил бы как праздный ротшильд
горы слёзных Её камней
но Она рассудила иначе
уходя
напророчила
что
я восторженный бледный мальчик
порождающий чёрный шторм
остаюсь
после стона и гула
после веры и после Неё
распрямлённой душой шагнула
в закипающий злой каньон
словно сытые сви́лись удавы
предрешенность и суета
ни молитва ни лауданум
не снимают заложенность рта
остывающим прахом в урнах
или белой землёй в горсти
сквозь неловкость любой цезуры
посылаю за смертью стих
но теперь обращён вороной
зазевавшийся херувим
я тяжёлой строкой бескровной
умолкаю среди руин
Я выбираю ложь из меньших зол,
Для ретуши – логические кляксы:
Расчет на монголоидную мягкость
И сплющенный овальный кругозор.
А нынче госпиталь холодной белизной
Подпитывает внятную решимость
Увидеть – что бы где ни копошилось -
Осунувшийся абрис твой резной.
Вот пчелы созревающей вины
Вранья геометрические соты
Учуяли…да, будет им работа!
Хоть закрома трофеями полны.
Я у кровати стылой не молчал,
Всё бормотал о здравии и утре,
О штиле, что заменит краткость бури,
О скрашенных возлюбленным ночах.
Рта уголки сложились в серый бриг,
Безвольно утопающий в сиропе...
Но в будущность уже меня торопит
Нотариус – бесчувственный старик.
Ты до утра уже не доживешь,
Но я приемлю все свои уловки.
Не знаю, чем разочарован Локи,
Ведь я опять спокойно выбрал ложь.
Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2018»