Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2018»
Россия, Миасс
Земля и Небо – Матерь и Отец:
я это понял, будучи ребёнком…
Биением их чувственных сердец
был гулкий гром, промчавшийся вдогонку
за ветром, разогнавшим облака
в глубокой и прохладной сини неба;
вдоль берега запенилась волна –
казалось, кто-то бросил комья снега –
ажурным белым кружевом змеясь,
волна лизала берег неустанно,
бросая взбаламученную грязь
и пену – как прокисшую сметану.
Над озером, срываясь на пике`,
кричали дико чайки-рыболовы;
раскатисто и сухо – вдалеке –
как будто, что-то лопнуло, и снова
порывы ветра, страшно хохотнув,
промчались мимо, тра`вы не щадя –
растеребив, сломав, к земле пригнув;
и тут же застучала дробь дождя.
Я вымок, испугался и упал,
и землю обнимал как тело мамы –
казалось мне, что шёл девятый вал,
но вдруг, ещё беспомощный и слабый,
почувствовал дыхание Земли
в пульсации её большого тела,
тепло – не на поверхности – внутри,
и мама, будто – плоть мою согрела…
Сейчас, переживая это вновь,
и мозгом, и душой я понимаю,
что дождь – ни что иное как любовь:
ведь, Землю с Небом – он! соединяет,
а ветер с громом – стук больших сердец,
звучавший для Супругов дивной песней.
Земля и Небо – Матерь и Отец
всему живому в нашем поднебесье…
День к исходу стекал, и баюкалась тишь –
Сладко-тёплая! – осени ранней.
Выцвел солнечный блеск, и, как камень-голыш,
Опускалось светило к окраине.
Листья яблонь да груш с покрасневших садов
По станице сорили багрянцем.
Урожайный был год – жалко, нет казаков:
На войне! – с супостатом-германцем.
За хребтиной горы, что волной пролегла
В изумрудной дали небосвода –
Там, где свет голубел и лилась полумгла –
Обрывалась прямая дорога
И манила с собой в неизвестную даль –
На просторы седого Урала.
Только тщетно она навевала печаль,
Зря станичников в путь зазывала.
Казаки – стар и млад – кто не убыл на фронт,
Рвали жилы тяжёлой работой:
Сохранить урожай да прожить этот год,
Смолотить бы зерно – вот забота!
И дорога текла, словно, невидью лет,
Словно, люди о ней позабыли.
Только ветер топтал её сохнущий след,
Пороша непримятою пылью…
Утомлённый казак – лик в лучинках морщин –
Даль далёкую зрил одиноко.
Пропотела фуражка с околышем в синь,
От натуги рубаха промокла.
Уж прошло с той поры чуть поболе двух лет,
Как сынов снарядил он в дорогу.
Сколь ушло казаков – и вернутся аль нет?
Только Богу то знать, только Богу…
У лобастой – с лысиной! – горы,
На куличках чёртовых угодий
Все поляны вытоптал до дыр,
Согревая душу на природе.
Красотища-то! – куда ни глянь!
Обнимаются сосна с берёзой,
Ветерок шершавит глухомань,
Пёструю от цвети сине-розовой!
Размешало травы – разнесло!
Иван-чай пасётся в медунице
И сосёт от солнышка тепло –
Молоко – от рыжей кобылицы!
Разнотравье! Прям, медовый дух:
Хоть упейся – сроду не напиться!
И на все лады – щипая слух! –
Гомонят непуганые птицы.
Топорами дымчатых столбов
Порет воздух – солнце! озорное:
Кипятит каракуль облаков,
Проливается на землю – зноем.
Под обрывом пенится река,
Обгрызая камни на порогах.
Ни души… Лишь я – издалека! –
Протоптал дремучую дорогу.
Искупаться хочется – жара!
Разбегаюсь – и к воде! – как птица!..
Удивлённо зыркает гора,
Выпучив проплешины-глазницы…
Порывы страсти, радостные встречи –
всё утекло, как талая вода,
и лишь во сне я глажу чьи-то плечи,
целую губы чьи-то иногда.
Неясный образ жарких сновидений
тихонько имя пробует на вкус,
скользит рука по телу белой тенью,
с моей души снимая тяжкий груз.
И я парю – расслабленный и лёгкий –
над кромкой яви, зная, что проснусь,
и как всегда – сноровисто и ловко –
меня обнимет утренняя грусть.
Расставит память метки многоточий,
и для меня уж вовсе не секрет,
что недосказанность ушедшей ночи
заглушит терпкий запах сигарет…
Ранняя осень. Предместье Парижа.
Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Ветер надгробья могильные лижет.
С русских берёз опадает листва.
Арка ворот. Михаил с Гавриилом
Держат икону: Как скорбны глаза!
Здесь, будто, время земное застыло.
Небо Парижа в осенних слезах.
Русские буквы на каменных плитах…
Капли дождя в позолоте имён
Ваших сиятельств, давно уж забытых,
Канувших в горькую Лету времён.
Белая Гвардия. Их благородия
Не растревожат пустые слова –
Им не вернуться на русскую Родину…
Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Здесь же покоится цвет русской нации,
Выжатый гнётом режима оков,
Сплюнутый Родиной в плен эмиграции:
Тэффи и Бунин, Коровин, Шмелёв…
Сколько имён! Сколько русских фамилий!
Славой и гордостью воздух пронзён…
Словно, двуглавый орёл над Россией –
Туча над кладбищем плачет дождём.
С осенью вместе скорбят и лампадки –
В нишах надгробий, на белых крестах…
Пламя цветов. Европейский порядок.
Пахнет Россией, ушедшей во прах.
Эта Россия становится ближе:
Память не вытравить – память жива…
Белая церковь в предместье Парижа.
Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа…
Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2018»