Елена Агинская

Где тебя носит до без пяти?

Случайно влезла… Прости. Прости!

Ужинать будешь? Давай спать.

И застилай по утрам кровать.

Сделал уроки? Все? Все?

Что-нибудь ешь… Похудел совсем!

Завтра замерзнешь в своём плаще.

Утепли куртку. И вообще:

От наушников глохнут. Переодень

Майку. Носишь четвёртый день.

Главное – не забудь разогреть!

Да не усну этой ночью в смерть…

В стране вина, оливок и овец,

пасущихся на высушенных склонах,

неторопливо из конца в конец

гуляют бесконечные муссоны.

Прозрачная у берега вода

теплее молока и мягче шерсти;

горячий пляж – точь-в-точь сковорода,

в которой люди, словно рыба в тесте,

точнее, в панировке из песка, –

на радость и на пользу климат древний, –

им незнакома тихая тоска

по маленькой заброшенной деревне,

где так приятно в полдень помечтать,

приняв стаканчик местной бормотухи…

Единственная, в общем, благодать,

Когда б не зной, да комары, да мухи.

У неё не хватает пальца одной руки.

Не дефект рождения – пьяные мужики.

Забывается быстро, привыкается ко всему;

и по нескольку раз на дню робко тянет свою четверню

в магазине за сдачей, в компании – за вином

в стакане с треснутым дном.

Бабка-соседка жалеет: «Она вдова.

Ты не смотри, что пьяница… Светлая голова!

Преподавала в школе… А красивой какой была –

следом за нею укладывались в штабеля!»

Верится в это, конечно, теперь с трудом;

знает свидетель – многоэтажный дом.

И пока она дремлет, счастливая во хмелю,

дочка в тетради пишет: «Маму люблю».

Ветви, укройте меня! Я стыдлив и наг.     

Что ты наделала, женщина? Почему

говоришь, что тебя обольстил наш враг,

на него перекладываешь вину?

Ты меня утащила с собой на дно,

ибо ребро не ведает, что творит.

Ты словно действовала заодно…

(Не к ночи помянута будь Лилит.)

Разве я думал когда-нибудь, что предам?

Нашим потомкам отныне гореть в аду.

Слышишь настойчивый голос: «Ты где, Адам?»

Дальше скрываться бессмысленно. Я иду.

Средневековый пейзаж зимы –

чёрные буквы на белом фоне.

Словно страница Писания. Из тюрьмы

отношений холодных стремлюсь на волю.

В поте лица добываю хлеб.

По одёжке встречают (увы!). А впрочем,

люди слепцы. Но Господь не слеп.

День приходит на смену ночи,

дерево ветру наперекор

продолжает расти. Так же мне не стоит

отступать под натиском гнева, ссор.

Чувство подлинное – простое,

как обед крестьянина, в поле злак,

пашня, дорога… Прекрасное рядом:

в жёлтой листве, осветившей парк,

в розовой пене цветущего сада.

Цвет набирает силу. Грядёт весна!

С нетерпением жду твоих писем.

Счёт за краски – обратная сторона

живописи.

                  С любовью, Винсент.