Владимир петрушенко

Отцовские ботинки

Мы в детстве все любили щегольнуть
 И каждый месяц рост свой отмечали.
 Мы, как гармонь, растягивали грудь,
 Казалось нам, могучими плечами.

 Гордился я, что вот отца догнал.
 Его ботинки мне малы и узки.
 Гордился я... я просто забывал -
 Он отморозил пальцы ног под Курском.

 Уже давно я вышел в мужики.
 Лежат в альбоме детства фотоснимки...
 Но малые отцовские ботинки
 Всегда. Всю жизнь.
 Мне будут велики.

Нокдаун

Раскинул руки... Я похож на крест.
Я поднимаю сам себя, как ношу.
И подниму... еще ведь время есть,
Еще не вечер, чтобы жизнь итожить.

Да, сбили с ног... 
да, пропустил удар.
Какой момент для острых ощущений.
Что зрителям сейчас моя беда?
Как новогодней елке - украшенье.

Но им не посмеяться надо мной,
Гирляндами усмешки не развесить.
Довольно, рефери! Я продолжаю бой.
Я встану в полный рост 
до счета - "десять".

Умирает деревня моя

Пустота давит, душу кроя,
И кричит тишина уныло.
Умирает деревня моя
Умирает былая сила.

Где ты радости звонкий рассвет,
Где ты ночь, озорная девица?
Умирает деревня моя
Одинокою гордою птицей.

Оттого и грущу у плиты,
Оттого и ночами не спится...
И никто не подаст воды,
И никто не придет проститься…

Копна

Поэзии в копне? Да никакой.
Обычная трава или солома.
Коровий корм лежит себе у дома,
Всегда он для хозяйства под рукой.

А ночью взгромоздишься на копну
И звон косы, как запах, ощущаешь.
Раскинешь руки - небо обнимаешь.
И мир тебе понятен одному

Монолог дома

Я дом на слом. Зияют окон дыры,
И на морозе слышен хрип в груди.
Как мертвецы, молчат мои квартиры,
И только ветер домовым гудит.

 Я дом на слом. В музеи вот не вышел,
И нет дощечки на моей стене.
Собой от ветра заслонял я вишню,
Она, должно быть, вспомнит обо мне.

Из дальних городов, из долгих странствий
Вновь возвращались жители ко мне,
И я по-настоящему был счастлив,
Храня покой их ночью в тишине.

Я дом на слом. Меня всего разрушат
На погреба, сараи, гаражи...
Но в том, что я был в этой жизни нужен, 
И есть мое - "бессмертие души"