Надежда Штанько

«Из каких хуторов выходили творцы,

Пред которыми меркла и блекла Европа!»,

Музыканты, поэты – свободы певцы,

Восхищенный срывавшие публики ропот!

Из приземистых изб и из серых лачуг,

Нищеты беспросветной, лохмотьев убогих,

Поднимался, рождался могучий их дух,

Что был вскормлен просторами наших угодий!

Пестротою полей, красотою лугов,

Рощ задумчивых тихой тоскливою песней,

Несгибаемой  силой  славянских богов...

Становилось на родине вскоре им тесно.

И тогда, затмевая собою дворцы

И таланты надменной и старой Европы,

С хуторов выходили  славяне - творцы,

Новой славы  крутые  освоивши  тропы.

Их таланту художников кисти и слов

Рукоплещет доныне в восторге полсвета!

А они воспевали тоску хуторов,

Покосившихся изб и славянских рассветов...

Когда реальность вмешивалась в жизнь

Так больно, грубо, глупо и строптиво,

Мне говорила жизнь моя: «Держись!»

И строгие вносила коррективы

В мои мечты и планы, торопясь,

И не давая ни вздохнуть, ни охнуть,

Когда хотелось жечь мосты и, злясь,

Залечь на дно, ослепнуть и оглохнуть,

Когда невмочь нагроможденье бед

Преодолеть и превозмочь бывало,

Я создавала солнечный сюжет,

Наперекор беде я стих рождала

И  радостный, и светлый, и живой!

В нем сад мой цвел и солнышко вставало,

В нем пели птицы и шумел прибой,

Моя любовь из пепла восставала...

И я жила. И отступала боль...

Родившись человеком на Земле,

Как трудно здесь остаться человеком,

Прожить, оставив свой красивый след,

Сродни пустыню оживившим рекам.

Преодолев соблазны, трусость, лень,

И испытанье  сытостью и властью,

И искушенье славою, и плен

Купюр зеленых, прочие напасти.

Как трудно ежечасно выбирать,

Добро ли, зло  ль всему предпочитая,

Не ошибаться, силясь распознать,

Что есть добро? И среди  волчьей стаи

Не выть по–волчьи и не онеметь

В кругу немых, и  не оглохнуть в страхе,

Нести свой крест достойно, даже плаху,

И человеком быть на свете сметь!

Родившись человеком на Земле,

Как трудно устоять, не оступиться,

Не возжелать, не дрогнуть, не скатиться –

Светить и греть, покуда ты  «в седле»!

И если ты сумел – ты Человек

Среди других, тебе подобных  «гомо».

А значит, стоит жить в наш трудный век.

Светить и греть – и ничего другого.

О, будьте осторожными в словах

И бойтесь необдуманных деяний!

Семь раз отмерьте, не рубя сперва,

Бегите от словесных излияний!

Одним плохим поступком зачеркнуть

Хороших, добрых - сотни мы способны.

Хлестнет по сердцу, как цыганский кнут,

Воспоминанье вечером бессонным.

И разрывая ночи напролет

Отчаяньем, невысказанной болью,

Вопросы сердцу разум задает:

«А как же быть с убитою любовью?

Как тот упрек сорвался с языка?

Как сердце поспешило разозлиться?

Как поднялась заблудшая рука

Взять ручку, написать слова – убийцы,

Что ранили, разбили, развели,

Надолго обернув разлуку пеклом?

Как я смогла?  Как мы с тобой смогли

Позволить им любви коснуться пеплом?»

У ночи нет ответа. Также нет

Ни утешенья, ни успокоенья.

Крадется за окном больной рассвет,

И ночь ложится под  глазами тенью…

 Человек не вмещается в рамки привычных лекал:

Родился, крестился, учился, трудился, умер.

Еще он влюблялся, еще ошибался, мечтал

Полмира оббегать, обплавать, объездить, думал

Жар–птицу свою отыскать и поймать удачу,

Вершину свою покорить и найти себя,

Ответить на тысячи, сотни вопросов горячих,

Страдая, ища и враждуя, борясь и любя.

Как будто построил он дом и взрастил сыновей,

И сад насадил , шелестящий у дома листвою,

В саду дозревали плоды, распевал соловей,

Птенцы выводились в ветвях его каждой весною.

А он, человек, все еще, как и прежде, хотел

Чего–то еще и достичь, и постичь непременно,

Его волновали не сделанных тысячи дел,

И тайны Земли, и великие тайны Вселенной.

Он полз, спотыкался и в почву вгрызался зубами,

Взбирался и падал, упрямо вставал и шагал,

И ради гордыни, любимой зазнобы, забавы

Над крышею тысячи звезд каждый день доставал.

Он строил большие мечту оживлявшие планы,

Он крылья растил и порою взмывал в небеса,

Он долго парил там – легко, вдохновенно и плавно.

И вдруг приземлился и понял, что жизнь уже вся…

И истина эта, как гром среди белого света,

Своей неизбежностью неотвратимо разит.

Он  понял внезапно, что главная песня не спета,

Совсем не усвоены ним прописные азы:

Родился, крестился, учился, трудился, умер –

Так много хотел и совсем ничего не успел.

Зачем? Для чего? Для кого? Что имеет он в сумме?

Быть в рамках лекал надо было, а он не умел.

Ведь жизнь в этих рамках привычных – такая тоска.

К тому ж непростительно уж на земле коротка…