Татьяна Половинкина

Пора отсчёта жёлтых птиц, смотри:

Она ещё почти не явна глазу,

Но, тайным зреньем полнясь изнутри,

Ей поддаётся сердце - всё и сразу.

Трилистник осени взошёл в тиши.

Ты канул в лето, а во время оно

Твой поцелуй - как солнечный ушиб,

Носила я под чёлкой непреклонной.

Отныне закругляется Земля

С раздачей манн, и ты меня не встретишь.

А в роще оголятся тополя,

Лишаясь на ветру последних вретищ.

С пером и пухом прошлого смирись:

Чертополохом плодоносит осень,

И в белых ворохах зарылась высь,

Где рвёт страницы лопоухий Осип. 

Словно сомкнули кулисы -

Тихо здесь впредь и отсель.

Через края перелился

Мглы остужённый кисель.

Взгляд осовелый не застит

Самодовлеющий злак.

Ива закинула снасти

В неизгладимый овраг.

К бездне склонилась упрямо,

Никнет и сеет листом.

Так в оркестровую яму

Тянет в театре пустом.

В ноздри  - не воздух, а войлок.

Вместо глазеющих сот -

Мглы остужённое пойло

К завтраку осень несёт.
 

  Этот город - в дым, он - дымковская свистулька:

  как скудель обожжён, весь зелен, белёс и рыж.

  Лихорадку летнюю буднями обмишуль-ка,

  дынный гул свободы попробуй-ка не расслышь!

  Факс токует вплоть до ведренного заката,

  ждёт расстригу в объятья солнечный монастырь,

  скрип восточных ворот и стон золотой набата -

  как зарок: солому часов не порастранжирь...

  Голубой мечтой встаёт предо мною море -

  словно севрский фарфор, глазуревый окоём.

  Да и вся загвоздка в крамольной одной каморе*,

  бурой тучей плотно висящей над "трудоднём".

  Злой кукушкой срок отмеривает будильник,

  в нашем деле тугом батрацком не жди утех.

  Только каплей тикает в темечко: не пойти ль мне

  к сатане отсюда, зарыв трудовой лемех?

  В голове - мечты плодовая крепнет завязь,

  не расслышь попробуй взрезающий дыни - гул!

  И, сложив на комод часы, про себя сверяясь

  с мятным следом морской улитки, иду в отгул.

_______________________________

*камора - надстрочный знак, имеющий вид дуги, поставленный в церковных книгах над гласными буквами для обозначения множественного числа

Как лист увядший падает на душу,

Зловеще-красный оголив апорт*,

Ночной покров спускается на порт -

Плакат надежд с подтёком чёрной туши.

Невольно замолчит рожок пастуший,

Когда кимвалы звякают вельмож,

Вино и кровь пускаются за грош,

А ты кивнёшь и кубок свой осушишь.

Во мраке безразличья этот город

Жуликовато вздёрнут, словно ворот -

За всяким поворотом рыщет вор.

Здесь дикий плод мертвее натюрморта,

И в тех, кто яблоко другого сорта,

Стрела греха нацелена в упор.

 ____________________________

*апорт - поздний сорт яблок

Встрёпанное темя кипариса

Прямо в поднебесье угодило,

Где качается в исцветшей выси

Солнечного дня паникадило.

Ветер сушит горечи и губы,

А драгун-трава сечёт долины.

У косого дачного прируба

Деревяннопёрый куст малины.

Вечерами сбитня золотого

Жду от кропотливого заката.

Всё летит клубок льняного слова

Со ступени наугад куда-то.

По тропинке белой известковой

Я свои зарницы проводила,

И отлился в конскую подкову

Круг перегоревшего светила.