Алексей Демиург

За тридцать - жить и продолжать надеяться
На что-нибудь, хотя б на емкость пепельниц.
На сущую, казалось бы, безделицу
Как на глоток прохлады в жаре пекельном.

А вдруг мгновенье это остановится
И мы застрянем в нём, и мы в нём выживем,
Пока не нами, а другими новыми
Всё будет сжёвано, загажено и выжжено.

Мне всё равно, каких богов ты вестница
И чьих богатств последняя наследница.
За тридцать – жить, когда уже не верится,
И не сбывается, и даже не надеется.

Когда враги сдаются обессилено,
Когда друзья уходят обезличено,
Что хочешь делай – только не беси меня.
Не нарушай течение привычное.

Мне дальше доживать с другими гадами,
Что от себя ползти хоть к чёрту рады бы.
За тридцать – и впустую звёзды падают,
Никто не хочет ничего загадывать.

Клан крылатых факелов гасит пламя, 
Цель полна соблазнов, но далека – 
Вылакано небо колоколами, 
Но не в планах плакать по облакам. 

* 
Сброд рогатый с грохотом разгребает 
Горы развороченного добра – 
По крылатым вроде прошлись комбайном , 
Но Грааль не вырвать, не отобрать. 

* 
Колокольный звон или гул котельный, 
Весть благая или тягучий чад – 
Всё перемешалось, лишь мы отдельно, 
И не получается различать 

Кто ещё хороший, а кто не очень, 
Кто за нас, а кто план имел на нас. 
Время истекло на часах песочных – 
Кончилась игра, началась война. 

В стороне остаться – мечта пустая, 
Каждому пора обрести врага. 
Нам не отвертеться, и вырастают 
Крылья у тебя. У меня – рога.

Интернет изменился – теперь в нём уютно и чисто, как
В морге, если его пять комиссий подряд посетят.
Раньше знали мы ложь, дальше – наглую ложь и статистику.
А теперь добавляется счастьице в соцсетях.

Счастьебесие – это не грех, ибо если погрязли вы,
То в любой перспективе не будет ни кар, ни расплат.
Никогда ещё люди так не были истошно счастливы -
Ни один Ад назад. Что там – даже два Ада назад.

Ад – вперёд, больше Ада, в котором отчётами-байками 
Выжигается всё, что угодно, до нижнего дна.
В этом новом Аду даже Цербер не лает, а лайкает
С трёх аккаунтов, ночью и днём, без обеда и сна.

Хорошо быть счастливым – подписчики ломятся толпами.
Быть счастливым прекрасно, ведь нет идеала ценней.
Счастье – есть, с ним все носятся как с теми самыми торбами.
Но нет.

Вот утраченная культура, 
Мир, где каждому – поделом: 
Октябрятам – макулатура, 
Пионерам – металлолом, 

Комсомольцам – портвейн в подъезде, 
Верным – цацку «Герой Труда», 
Умным – кухню, поплакать есть где… 
Всё останется навсегда 

Лишь на фото. На них гляжу я – 
Мир не будет уже таким, 
Не вонзятся в сердца буржуям 
Юных ленинцев коготки, 

Не взметнутся ракеты к Марсу, 
Не допьются «Три топора». 
Несбывающегося масса 
Накопилась, и как гора – 

К Магомету, лавиной чёрной 
Навалиться готова на 
Град заведомо обречённый. 
Обречённый причём на нас. 

Время, сжавшееся пружиной, 
Намекает, что таки да – 
Это мы, это мы чужие. 
Это мы не сбылись тогда. 

Напряжение нарастает, 
Всё труднее его сдержать – 
Жизнь возможная, жизнь простая, 
Жизнь, которой и правда жаль, 

Близко так пронеслась, но мимо. 
Как представишь – в глазах темно… 

Тают фото в огне камина, 
И пружина разжата. Мной.

Всё сбудется скоро – рак на горе просвистел.
Всё сбудется – раком на это дана команда.
В Америку двину, женюсь на порнозвезде,
Друг другом упоремся там, как два наркомана.

И ветер поймаем в силки тополиных крон,
И первым лучом на щелястой стене барака
Напишем «Всё сбудется». Как закипает кровь
В предчувствии сбычи свистелок горного рака! 

Всё сбудется скоро, всё будет как я люблю –
Камин с первой спички зажжётся и не потухнет.
Всё сбудется чётко, как выход готовых блюд
С холодного цеха, что есть и на адской кухне.

Всё сбудется, чтоб не осталось свободных мест.
Чтоб хэппи хардкор звучал как марш похоронный.
Что есть это счастье? За годы несчастья месть.
Поэтому счастье, как месть, подают холодным.

Рассвет наступает – его я не отменю.
Тоска повернётся другой стороной медали.
Но съем не обляпавшись – в постном моём меню 
Лишь стылое жричодали.