Сергей Козицын

Стончённым стоном, истошным воплем, 
Сквозным свечением рассечён, 
Сокрыл скаженный от боли облик 
За штору, въевшуюся в плечо. 

Застыл, зашитый стальным испугом. 
Зарыв шершавый висок в кирпич, 
Скосил глаза на дымящий угол, - 
Страшится, глупый, - здесь кличь не кличь, -

Сгоришь и сгинешь в застящей мгле, но 
Обрящий горький "благой" покой, 
Заметив плотную плёнку плена, 
Навряд ли срежет её рукой.

За порогом застыл - чёрт, 
Но никак не узреть - черт 
Ледяного лица. Мёртв 
Обжигающий мрак. Чернь 
Оплетает проспект. Из 
Дымохода ползет - вверх 
Опьяняющий дым. Сиз 
И горяч. Закрывай - дверь, 
Если хочешь спастись - от 
Дьяволят и чертей. Тишь. 
Только мыши шуршат. Взвод 
Глаз нацелен в окно. Лишь 
Пошевелишься и - вмиг 
Пропадешь в темноте - ввек. 
Чу, ты слышишь глухой - вскрик? - 
Кто-то брошен в слепой - снег, 
И, убитый, лежит - ниц. 
Чу, ты слышишь удар - в дверь, 
И неистовый плач - птиц, 
И нервозный скулеж? Смерть 
Разорвет провода - вен, 
И останется лишь - тлен. 

О, не выходи на улицу, 
тем более, через форточку - 
уж лучше сиди, ссутулившись, 
на стуле, в нелепой кофточке, 
и, медленно деградируя, 
лупи темноту ладонями, 
покуда не запульсирует, 
пока не сгорит в агонии, 
словом, пока рассветного 
пожарища не узришь. 

О, не покидай бесцветную 
квартиру, когда скурив 
тринадцатую, задумаешь 
завязывать с папиросами, 
и бросишь резерв за тумбочку, 
что станет в ответ вопросами 
забрасывать до победного, 
а ты отвечай сопраново, 
пока не задаст последнего, 
быть может, сумеешь ранами 
запястья не изуродовать, 
разыскивая ответ. 

О, не уходи в загробное, 
зачем тебе этот бред?

Я уеду прочь, из Москвы постылой,
Я устал смертельную рвать петлю.
Не царапай матами мой затылок,
Не швыряйся лживыми "я люблю".
 
Я и сам истерзан и обескровлен,
Я и сам почти что сошел с ума.
Одичавший дождь прошивает кровлю,
За окном клубится шальная тьма,
 
Обращая в панику звонкий трепет,
Но на помощь более не зови.
Я и так устал от слезливых реплик,
Я и так их отзвуками обвит.
 
Я твоими паниками - по горло,
Мне на них давно уже глубоко...
Оставайся в радиусе прогорклой
Соляной тиши и, глотая ком,
 
Обжигай углы исступленным взором,
Оплавляй себя же своим огнём.
И открыв три газовые конфорки
Ожидай, что все таки не рванёт.

Под саксофон из граммофона
я графоманово скрою
белёсый стих на чёрном фоне,
и тихо встану на краю
тоски, не боле.
 
И дождь сподобится слезам
в моих испуганных глазах
(от боли).