Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2018»
Россия, Смоленск
Я снова дома. Но, увы, проездом.
Обратный жжёт подкладку рюкзака.
Суровая кавказская сиеста:
На кончике сухого языка
С утра ни капли не было. И море
Исходит паром с набережных плит.
Заброшенный военный санаторий -
Достойный край изношенной Земли.
Где истина "по стописят" за литр
Течёт в глубинах рыночных пещер,
И торгаши времён палеолита
Грустят за сталактитами чурчхел.
Я снова здесь - под рыхлой тенью сосен,
Как леший в субтропической тайге,
В дырявом сланце на одной ноге,
Сдвигаю наступающую осень
На две недели по календарю,
Куда-нибудь поближе к октябрю.
Масло стреляет по пальцам, и блинный дух
Манит с балкона танцующих белых мух.
Дед добывает приму из мятой пачки.
Так, говорит, офицером ходить нельзя,
Сам норовит поскорее побить ферзя,
Полный цугцванг (ещё знать бы, что это значит).
Бабушка с тапком прохаживаясь, грозит
"Только попробуй мне выползи, паразит!"
Для профилактики шлёпает по обоям.
И вместо сказки расскажет простую быль,
Про белобрысого фрица, который бил
В спину прикладом, чтобы не сбили строя
До Белоруссии, про нищету и тиф.
Студень ворованный, нервно дрожал в горсти,
Сьеден, ничтоже сумняшеся и без хлеба.
Я, натянув одеяло поверх лица,
Чувствую привкус волшебного холодца,
Вижу сквозь лоскуты голубое небо.
Пение спиц, вальсирующий клубок,
Из-под ресниц смеётся лукавый бог,
Нежится в тёплой махеровой пасторали,
Светом дневным отражается от седин.
Вот бы забраться тихонько на b1
И притвориться конём, чтобы не забрали...
Он чувствует, как бесится весна,
Как плавятся сугробы у подъезда.
И крышечка пивная, что блесна,
На лавочку приманивает местных.
Он чувствует, как искренне горит
Фитиль у проспиртованных поэтов,
Тех, что в огне рутины полегли,
И, не вставая, выпили за это.
Он чувствует, как чешется язык,
Порой, обматерить меньшого брата,
Сулит ему круги военкомата
И муки натирающей кирзы.
Он любит его молча, дурака,
И крышу его съехавщую кроет,
Цепляясь за дырявый рубероид,
Высматривет бога в облаках.
И не найдя его среди святош,
Спускается на лавочку к поэтам,
И слышит, как воспетая планета
Целует отпечатки их подошв.
Небо дрожало и жалось к земле.
Лето сражалось.
Но оппонент был сильнее и злей.
Лето сдалось.
Сдался и я. Город плачет навзрыд,
давит на жалость.
Из-под зонтов прорываюсь на свет,
Грустный насквозь.
Я отступаю под гимн соловеющих улиц,
Истово веря в незыблемость белых ночей.
Люди в вагоне гудят, как проснувшийся улей.
(Как ни старался - не смог полюбить москвичей)
Здесь я ничей.
Я - нежданный, негаданный ребус.
Просто невзрачный герой в исчезающем сне.
Двери открылись.
Лечу эскалатором к небу,
На Ленинградский, к суровой моей весне.
Есть люди - ноты без хвостов и полые внутри.
Они цепляются за такт и вовремя звучат.
А есть такая, как моя. Такие, как мои,
Что не жалеют в поздний час усталого плеча.
Скрипичный ключ забил ключом с живительным вином.
Я метроном швырнул об пол и поделил на ноль.
Моя вина сегодня в том, что я открыл окно
И стал играть. Не в Ля-минор, а в странном Си-бемоль.
Дрожали стены под огнем соседских кулаков.
Рояль стонал, рояль визжал и хохотал, как бес.
И рвались струны в глубине залатанных боков,
И рвались звезды в темноте заплаканных небес.
Последний звук - последний вздох во времени застыл.
Я руки долу опустил и отпустил педаль.
И с тишиной вернулся мир таким, каким он был.
Его душа была жива, пока звучал рояль.
Есть люди - ноты без хвостов, и полые внутри.
Они гордятся тем, что их сыграли сотни рук.
А есть такая, как моя, такие как мои,
Что тянут звук длиною в жизнь. И жизнь - длиною в звук.
Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2018»