Камелия Санрин

Здравствуй, поэт с оголтелым нервом,
души кутающий шелками словесными,
дышащий фимиамом и серой,
знающий адское и небесное,
души врачующий словом ранящим...
Здравствуй, товарищ мой!

О себе: я одна из тысячи.
Или, может, из миллиона.
Дни мои призрачны,
ночи бессонны.

Я пою.
А когда срывается голос -
я пишу, чтобы жизни слова не утратили.
Слово - Бог.
Во мне напряжённость полюса.
Слово - мир.
Все поэты - братья.

Напряжение в жизни - основное чувство,
все сгорают от напряжения.
А исчезнет - и станет пусто.
Как красивое лицо без выражения.

Кто-то любит драгоценные камни,
кто-то камень словами ранит -
душу вложить пытается.

И отступает, от восторга немея:
с моей душой ты стала красавицей...

И начинает жить Галатея.

И, знаете, когда я про это рассказываю -
в лицах вижу огня отсветы...
Никакие мы, люди, не разные,
каждый человек поэту - родственник.

А хочется, хочется чего-то ещё,
как будто бы ты - перекрёсток мира,
как будто тебе предъявлен счёт:
За то, что мир не становится шире,
за то, что кому-то сейчас темно,
кому-то холодно и одиноко.
Как будто ты - для души окно
как будто людям темно без окон...

Я держу напряжение мира словами,
душу распахивая в поисках эха -
и где-то вспыхнет улыбки сияние
и прольётся кому-то смехом.

И, отчаянно-одиноко,
не зная покоя и сна,
порой от беспомощности распластываясь,
я ищу, ищу другие окна -
и не я одна -
всем нужен свет. И мне.

Здравствуйте!

Кто-то из нас был уже Богом,
кто-то ещё не был
и робко расспрашивает дорогу
в заманчивое небо.

Туда, где условны любые границы,
где каждый с собой - вровень,
где нищие смотрят глазами принцев,
и все мы одной крови.

А знаешь, что самое смешное
в исканиях и метаниях?
Мы все там давно - одной ногою.
Небо всегда с нами.

Не веришь? - ступай своей дорогой,
в землю глаза вперив.
Каждый из нас - частица Бога,
даже те, кто не верит.

Они с открытыми глазами мира не видят.
Они столько раз умылись слезами - а сами мухи не обидят.
Сломалась ветка на дереве — они ощущают боль.
Небо в непогоду серое, а они говорят: голубое.
У них в сердце кровь течёт живая, рекою с высоких гор.
Они обиду легко забывают и непонятен их разговор.

"Они глупы." — говорит вельможа с раздражением в голосе. —
"Они простые, они непохожие — какая от них польза?
От них сумятица и волнение, в голове у них ветер.
Они зимой и летом весенние, в себя заставляют верить.
Поверишь таким — отстанешь от времени, перегонишь ли — всё не в ногу.
Идти за ними не хватит терпения, да и нет никакой дороги."

А они идут, бегут по лужам, никакого пути не зная.
Им каждый встречный зачем-то нужен, они улыбками согревают.
На дереве вырастет ветвь живая, трава сквозь камни пробьётся.
Они не оценивают, не называют. Они зажигают солнце.

Как же я тебя презираю...
как же я тебя ненавижу...
Брат мой, изгнанник из рая,
стань ко мне ближе,
зрачками в зрачки вцепиться,
брат, изгнанник из детства!
Душою души напиться -
нам с тобою некуда деться -
видишь, душа моя жаждет,
нет душе без тебя покоя.
И твоя, конечно же, так же -
жаждет напиться мною.
Крови жаждет душа, крови.
Глаза: точка точку ловит.
Я вцепляюсь руками в плечи,
я кричу от твоих объятий -
мне от боли объятий легче,
потому что мы братья.
Брат, изгнанник из сердца, -
взгляд кромсает бритвой
Мы с тобой из общего детства -
выросли криво.
Детство отрубим, память убьём,
от драки устанем, 
а никуда не уйдём -
нам некуда уходить.
Нам друг без друга не жить -
общая кровь у нас.
Любви - вечность, 
ненависти - час.

Я научилась мучать,
так же, как меня когда-то.
Не спрашивай – за что.
Не спрашивай,
не спрашивай.
Спрашиваешь: "За что?"
Я отвечаю: "Не знаю." –
голосом акробата,
бегущего по самому краю
ещё нерождённой Вселенной.
Они были невинны,
не ведали стыда и сомнений дрожи.
Боги.
Я – нет.
Я – нет.
Я нетленна.
Я столько раз сгорала
с содранной нежностью кожей –
не оттолкнув руку.
Я стала для вас мукой.
Мудрость прикосновений –
предвиденье вспышки сверхновой.
Я стала для вас – словом.