Анастасия Бойцова

Наша везде пропадала. Но где бы она не пропала бы,

Как бы безумный ветер жизни нас не крутил,

Дай нам Господь капитанов, что не покинут палубу

И не позволят сбить себя с истинного пути!

Тот, кто всегда один – но за каждого против тысячи,

Выброшенного на палубу волей житейских вод;

Кто бы не звал такого на помощь – помощь отыщется,

Хоть все Армады мира будут против него!

Тот, к кому приползаешь разбитый, усталый, раненый,

Чтобы опять, воскреснув, плыть навстречу заре;

Тот, кто – лишь попроси – назовет тебе звезды на небе

И расскажет предания ста двадцати морей.

И для любых свершений в сердце достанет дерзости,

И, как скала, - справедливость среди кипения вод...

Может, на трех китах, действительно, мир и держится;

Ну, если так, выходит – мы видели одного.

Наша везде пропадала. И где бы она ни пропала бы,

В старой знакомой луже или в краях чужих,

Дай нам Господь капитанов, что не покинут палубу,

И... сохрани нас Бог однажды их пережить.

Так вот оно бывает. Шторм снастей не выламывал,

Ветер из парусины мокрых не рвал полос...

Сердце – то, что вмещало всех утопавших на море,

Что, по словам врача, на кусочки разорвалось.

Но направляя судно в житейскую несусветицу,

Правя к пиратским отмелям или к иным местам,

Я почему-то знаю, что мы когда-нибудь встретимся.

Ваш караван в дороге. Ждите, мой Капитан!

Под небом Господнего гнева, под небом чугунным,
Под небом неверным, неистовым, словно вода,
Скажи мне, любовь моя, кто целовал эти губы,
Те самые губы, что мне не познать никогда?

Под небом рассвета, под небом застенчиво-млечным,
Когда распускает истома свои невода,
Скажи мне, любовь моя, кто обнимал эти плечи,
Те самые плечи, что мне не обнять никогда?

Под небом, заснеженным сказками ветра-скитальца,
Под небом веселым, из самого синего льда,
Скажи мне, любовь моя, кто согревал эти пальцы,
Те самые пальцы, что мне не сжимать никогда?

Под небом невинным, расшитым алмазами ночи,
Под небом безжалостным, небом без тени стыда,
Скажи мне, любовь моя, кто заглянул в эти очи, -
Те самые, что на меня не глядят никогда?

Под небом палящим, под небом, пощады не ждущим,
Под небом беспечным, сверкающим, словно слюда,
Скажи мне, любовь моя, кто покорил эту душу,
Ту самую душу, что мне не поймать никогда?

Под небом проклятым, под небом, пропитанным серой,
Под небом, пунцовым от самой бессонной зари,
Скажи мне, любовь моя, кто получил это сердце?
Скажи мне, любовь моя...
Жизнь моя, не говори.

Где она, царица упований?
Там, где пела, там, где воевала.
А когда уже завоевали, -
Надо уходить, как Че Гевара.

Чтобы не текли за годом годы,
Чтобы не понять, околевая:
Вся свобода - битва за свободу,
И иной свободы не бывает.

Благодарю Тебя за все мое богатство:

За руки и за слух, за упоенье глаз;

За яркость красоты, которая угасла,

За яркую судьбу, что так и не сбылась.

Благодарю Тебя за вкус воды и хлеба,

За запахи земли, за звонкость мостовых;

Благодарю тебя за каждого, кто не был

Моим, но мог им быть; за шорох той травы,

Которую скосить рука моя не властна,

Но властна все же знать ее упругий вкус;

За вкус горячих губ - и за незнанье ласки;

За все, что не манит; за все, к чему влекусь;

Благодарю за свет, за звук, за осязанье,

За голос и гортань – за чудо из чудес;

За влагу и за соль, что мы зовем слезами;

За сон - последний дар, который знаем здесь.

За похоть и любовь - единственные звенья,

Способные связать несвязанную нить;

За голод и еду; за память и забвенье;

За дар молчания и прелесть болтовни;

Благодарю за речь - за трепетный, нервозный

Ток этого моста - от нищего к царю!

Благодарю за свет. Благодарю за воздух.

И все-таки, за смерть - стократ благодарю.

Блажен, кто целый мир окинул глазом

И отпил по глотку из разных рек;

Блажен, кто мог влюбляться раз за разом,

Не позабыв о брате и сестре;

Блажен, кому гроза и ветер с моря

Вспахали котловины впалых щек;

Блажен не тот, кто видел мало горя,

А тот, кто видел что-нибудь еще,

Кому до срока выбелило брови,

Кто жил, долготерпенью не учась…

Хвала тому, с кем выстрадано вровень,

А пережито – тысячная часть.

Блажен, кто шел, как жил: за милей миля,

Кто был один, не принимая мук;

Кто всем дарил: улыбку, ночь, полмира –

Но жизнь свою не отдал никому;

Кто вечно запивал губами  - губы,

Вино – вином, до нового пути…

Он избежал Проклятья Однолюба –

Будь счастлив, кто его не ощутил.

Будь счастлив. Как судьба ни истрепала

И душу, и черты его лица –

Он знал лишь пену с этого бокала,

И проклят тот, кто выпил до конца.

И проклят тот, на чьем тщедушном теле

Зюйд-Вест не положил свои кресты;

Кто по ночам на собственной постели

Познал жаровни всех земных пустынь;

Кто не постиг науку странствий дальних,

Пространствовав в аду своей души…

Будь проклят осужденный на страданья.

Он жил. Он ничего не совершил.

Блажен, кто будет хвастаться, что пожил,

Покинув наши бренные места!

А сердце что? – Шагреневая кожа.

И той осталось ровно на пятак.