Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2018»

Александр Соболев

Россия, Ростов-на-Дону


* * *

Эта внутренняя речь, или, может, нутряная, –

здесь о ней напоминает только зыбкое тепло –

может литься или течь, или форму принимает,

если словом обнимают, лепят лепетную плоть.

 

И по райским муравам, и по личной преисподней –

вот и выбежал на волю расторопный ручеёк.

Но вот именно, что там всё как раз и происходит,

не вникая ни на долю в назначение своё.

 

Вещь в себе – особый сорт между прочими вещами.

На агоре не вещает, в тихой келье ворожит.

Плодородный влажный сор день стиха предвосхищает,

насыщает и смущает всемогущим чувством «жить».


ДВЕ ПТИЦЫ

Этот ивовый лес, драгоценный квезал,

даже целая стая с хвостами до трав

и до ряски речной, где растет стрекоза

на осоке. Где солнце подвергло с утра

перекрёстной атаке зенита и вод

бедолаг-рыбаков.  Где в дремучей жаре –

пятимерного чувства избыточный код,

стрекозы голубое тире.

 

Этот перистый лес для тебя берегли.

Мы его толмачи и его же улов,

мы следим, как восходит энергия глин

по канатам из хмеля в рангоут стволов,

и от влаги парной, от ленивой воды,

от соблазна – уйти не останется сил,

хоть купаться не след, потому что следы

по колено впечатаны в ил.

 

Он растёт полосой на краю у полей,

у границы разумно устроенных нив,

обрамляя протоки державы своей

и морёные ветки туда уронив.

Улыбнись же, душа, отдохни от забот,

этот лес о себе забывать не велит,

и любую тугу загрунтует собой

плодородная умбра земли.

 

…Опрокинута в небо, растений поверх,

ты лежишь у пригорка на тёплом плече,

но другой окрылённый, поэзии стерх –

он взмывает сквозь гребень отвесных лучей,

отпустивший грехи и простивший глухих,

отразивший пернатым своим молоком

совокупность стихов, и стрекоз, и стихий,

и растущих над ним облаков.


СНАЙПЕРЫ

Черная дыра зрачка вставлена в систему линз.

У химеры глаз – без сучка. Глаз химеры целится вниз.

У химеры – камуфляж. Высоко взлетела, тварь.

Превращает площади в пляж, на асфальты льёт киноварь.

 

Киев, Вильнюс и Москва перед ней лежат пластом.

Им ли о телах тосковать, если души смяты пестом…

Длинным пальцам мертвеца хочется живых сердец,

толку, что в конце-то конца свой же в глотку брызнет свинец.

 

Профессиональный ствол цокнет – и проблемы нет.

Деловитый смерти укол – с людоедом наш паритет.

Он не знает полумер. Варятся идеи-фикс

в черепах таких же химер, в кабинетах с номером «икс».

 

Смрад, и блуд, и ложь – их дух. Подоплёка шкуры – бакс.

Письмецо от «сорока двух» – деликатный им пипифакс.

Синдикат, консорциум, пул, подлости  замес на кровях.

…Векторной проекцией пуль ненависть прошита моя.


СОЛОВЕЙ И РОЗА

                                                                                              Да  пребудет  роза  редифом!..

                                                                                                               А. Тарковский

 

На рынке музыкальный мужичок

в базарный день своё искусство кажет:

его свирель – пластмассовый сверчок,

(и c дюжину – в коробке, на продажу).

То – соловей...

                     Бирюлька, пустельга,

свисток с водой, штампованная штучка.

Он неказист, но песня дорогá, –

живой ручей, весёлый и блескучий!

 

Ему цена – целковый без рубля.

Среди колбас,  лимонов-канареек,

сырых лещей, несбывшихся цыплят,

пупырчатых гусей, манящих взгляд,

на быстрине ноябрьского борея

бурлит его причудливая трель.

Не сам Орфей, но что-то в этом роде, –

блестит на солнце, словно карамель,

дрожит в ушах, дрожжами в сердце бродит.

 

Купи его! – и поднеси ко рту,

добавь мажора в жизненную гамму,

где майский мёд – и нищенский картуз,

капустный лист – и луковицы храма.

…Осенний полдень радостно-тверёз,

притихло всё в своём базарном лоне…

и медь – в картуз…  и роза в каплях слёз

певцом больна в цветочном павильоне.


ВИНОГРАД

Утречко октябрьское сыро и пасмурно.

Ночь неторопливо снимает покров

с гроздьев кабошонов под сизою патиной,

с бусин драгоценных овальных миров.

 

Розовыми лозами осень увенчана,

жалована лучшей из славных наград.

Щедрый, как надежда, и сладкий, как женщина,

в воздухе туманном висит виноград.

 

Сад мой, вертоград мой унылым не кажется.

Кончилась повинность копать да полоть,

вызревшими каплями, ягодой каждою

светится его благодарная плоть.

 

Сроков не отменишь. Редеет над светочем

зазимком прибитый поникший наряд.

Листья обвисают истлевшею ветошью,

но, разоблачённый – висит виноград!

 

Кисти  налились аметистовым  бременем,

соками суглинка, водой кочевой.

Скорби виноградарей, злое безвременье –

всё-то повидал, всё ему ничего.

 

Что ему долги, о которых забыли мы? –

новые на землю сойдут времена,

было бы лучей золотых изобилие,

ждали бы кувшины густого вина.


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2018»