Наталья Бабичева

Не полни землю вымышленным слухом,

Что прошлое крадётся по следам.

Оно уходит, попрощавшись сухо…

Не изменить его ни сном, ни духом,

Когда оно застынет где-то там.

Картинки прошлого – живой запас

Свободы нашей. Облаком творящим

Мы можем их протягивать в сейчас

И делать настоящим настоящим,

Прописывая в нём текучих нас.

И этот личный мир не только наш.

Он музыкой вливается куда-то,

Простой, замысловатой, виноватой,

Решающей, вскрывающей, распятой…,

Грядущее беря на абордаж.

Привычки странного покроя,

Заботы наши – лишь предлог

Войти меж миром и игрою

В их бесконечный диалог.

Вскрывая паузы пунктира,

Ненужное обезоружь,

Обняв собой в пространстве мира

Пространства всех любимых душ.

Границы дружно раскрывая,

Мы держим озеро одно,

Как линия береговая

Собой притягивая дно.

Какие воды вместе полним,

Куда поднимет нас волна,

Когда мы снова вместе вспомним

Природу дна?

Ушла жара, дождём себя хлестая,

Раскаянью её не доверяй.

Погоды арифметика простая

Сверяется с листком календаря.

Прохлада льётся запахом дорожным.

Но что же ты опять забыл дышать...

Слова всплывают спутанностью ложной

Туда, где их распутает душа.

Раскрой себя чуть дальше, чем мечталось,

Раскрой себя чуть шире, чем жилось,

На ту, всегда непонятую малость,

Которая и  держит нашу ось.

Ведь только в ней сумеешь развернуться,

Себя оставив строго позади,

Когда следы в единое сольются,

Как неотложность выдоха в  дожди.

Скрипка нервно вектор верный

Нарезает, чтобы жгло,

Чтобы страстью сквозь бесстрастность

Пробиваться, проливаться.

Соловей – певец примерный,

Но прошит его шаблон

Вплоть до тоненьких стежков импровизаций.

Можешь влево, можешь вправо,

Можешь выбрать: не играть.

Пусть играют, как на скрипке.

Доверяй смычку умело,

Ради славы и забавы

Не давая прерывать

Тему радости и боли в свете белом.

Почему нельзя без боли

В этом лучшем из миров?

Можно, если осторожно

В путь надёжный разрастаться,

Но распишут глупый нолик,

Ожидающий даров,

Вплоть до тоненьких штришков импровизаций.

Дрожит огонь. Ему темно и страшно,

В холодный мир пытается всмотреться.

Зовёт в себя, к тому, что в нём горит.

Не знает сам, что у него внутри.

А ты запросом верным набери –

Сгореть или немного отогреться.

Где те границы между наших душ,

Переступать которые опасно?

Поманит мир огромный и прекрасный,

И ты ему так радостно: «Иду»,

А может быть ему темно и страшно

Снаружи и внутри, в своём аду.

Лишь по границе он течёт отважно,

А ты чуть-чуть  подальше поскользи,

На радиус его протуберанцев

Откладывая пламенный визит.

Дрожит огонь.  В причудливую тень

Перетекает внутреннее поле,

Истерзанное всполохами боли,

И кто ему отрада, кто мишень?

Но воля, воля…

А есть миры – прозрачны и светлы,

Там боль и радость в ясном хороводе.

И сеять начинают по погоде,

И накрывают празднично столы.

Там души нараспашку в общем поле.

И нет вопроса – целое иль часть,

Когда грозит разинутая пасть.

Но роли, роли…

Но так ли мал в едином личный взгляд?

И где тот мир, что пламенем объят?

Горит и не сгорает,

Не потому, что меньше виноват.

Внутри него расцвёл огромный сад

И прорастает

В прозрачные и светлые миры,

Но до поры…