Татьяна Парсанова

Кто она, и как  тогда всё было -
Старожилам вспомнится с  трудом.
Вроде б говорили, что купила
На краю деревни старый дом.

Спряталась за  каменным забором.
Равнодушна к мнению молвы,
К новостям соседским, сплетням, спорам...
Вечно в черном. С ног до головы.

За спиной  о ней ходили слухи -
Ведьма то ль, то ль тронулась* слегка.
Кто б подумал, что тогда старухе
Было лет чуть больше сорока.

Вёсны,  зимы чередой ходили.
Календарь листал за годом год.
Про старуху все чуть-чуть забыли.
Ну, живет и ладно. Пусть живет.
               
В старый дом в  морозный,  тёмный  вечер,
Гостьей долгожданной Смерть вошла.
Тридцать зим ждала старуха встречи.
Тридцать безнадежных лет ждала.

Потеплел старухин взгляд колючий,
Разглядев  безносую в дверях.
"Слава тебе, Господи.  Отмучил," -
Губы  шелестнули  второпях. 

Удивилась – так легко, аж странно
Память пролистнула  на бегу
Страшный день, когда домой с Афгана,
Сын вернулся в цинковом гробу. 

И  дойдя уже  до  грани зыбкой,
Рассмотрев вдали зовущий свет -
Расцвела  счастливою улыбкой,
Понимая – боли больше нет...
             
Проводить безумную старуху
Собралось,  привычно,  полсела.
Обсуждали равнодушно, сухо -
Кто, откуда, кем она была,

Всё, что память выдала  навскидку...
И вовнутрь благоговейный  страх
Спрятали. Счастливую  улыбку
У старухи видя  на губах...

Мела  метель, пугая город воем,
Творила всласть февральский произвол -
Но стихла вдруг. Пленённый вновь покоем
Тихонько день за горизонт ушел.

Завидев в небе розовость заката,
Сыпнули звезды дружною гурьбой.
На ветку клёна, спрыгнув угловато,
Луна в сугроб скатилась голубой.

Мороз, колдуя над стеклом витринным,
В серебренность укутывал цветы.
И падал желтым, спелым мандарином
Фонарный свет на скатерть темноты...

Этот август сбил прицелы.
Намешал и быль и бред.
С виду глянуть – вроде целы,
А внутри просвета нет.

Мысли мрачно-непреклонны:
- Я одним тобой жива…
И напрасно бьет поклоны
В исступленье голова.

Потому, что в язвах тлена
Храм забытый. И в пыли…
Если я твоя измена -
Что тебе - в моей любви?!

Огонь закатного костра
Из туч рванул наружу.
Большим осколком серебра
Луна упала в  лужу.

Карниз ронял остатки слёз.
И нарочито хмуро
Берёзка, как промокший пёс,
Отряхивала шкуру.

День, как тонкий  стебелёк  обломится,
Соскользнув незримой тенью в  ночь.

Снова будут Память и Бессонница
Сердце в ступе огненной  толочь.

Раскромсав меня  на мелко-рваное
Кинут в  плен полночной тишины.
И в  мои открывшиеся раны
Соль насыплют с  запахом  весны.

Будут бить лучом надежды метко
Видя, как  срывает тормоза...

Лишь Луна -  стыдливая кокетка,
Облако надвинет на  глаза...