Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2017»

Ирина Бауэр

Украина, Донецк


Мой город

Шлемы надев из кермека,

стояли,

все сны раздарив глупым рыбам.

В лоне ветер носит детей нерожденных,

тех, кто века ждет права явиться

на свет.

 

Смешались все вина в кубок единый,

и кровью исходит вена, кровью парной

гривастых степных лошадей.

Ждали праматери всех матерей,

когда наполнятся груди их молоком

и в сосках избыток свободы степной уснет.

 

Цикады, ответьте, где краснеют знамена

закатов,

укрыв ковылём последних сарматов?

Там у Полярной звезды крест,

что языческим богом подарен каменным

женам своим.

Стояли праматери всех матерей

в покровах иконных, в сусальности трав.

Молчали.

Но семя легло в ковыль из женских глазниц.

Вырос из семени всех матерей город.

Мой город. И в нем я живу.


Браслет

Степь упала, разбив горизонта предел.

В колчане тихо солнце лежало.

Русла рек изогнули из бронзы браслет,

Два янтарных надлома, два жала.

 

Два начала, два вечных у жизни конца.

Свод небесный пророс, словно стебель.

У степной тишины пили вечность ветра,

Зерен выцветших давнюю небыль.

 

У запястья слились два надлома начал.

Вечность давит. Как снять эти звенья?

Божья мать подарила мне щедрой рукой

Тайну мира от тайны рожденья.


Пунктуация Донецка

Чем глубже сжимаю веки, тем  выше уровень немоты,

уязвимо  мерцают  в недрах

горючие цари.

Они, как клинок эквивалентный, как коготь в черноту,

множат  цари подземные   неподвластную глубину.

В их клятвенном споре

воздушная общность  уз,

вровень тверди, сквозь пыли сетчатку Юз

прокладывает  узкоколейку

кайлами и обушком,

огранкой    ранены рельсы   до угольных в глотке узлов,

люд пришлый  шаманит словом  одним «на-гора»,

голос трав уменьшает  кирка.

Не царское дело  ― пластами  одушевлять  глубины,

рельефа изъеденный перегрев,

поселков ватерлинии.

Я ― городской улов,  юзовский старый рудник,

межконтинентальный   набор,

донецкой галактики спутник.

Водой капежной  по штреку брожу скитальцем

вечным.

Я  с клетью, венчана  кольцом

беспечным.

Так самовластно  врасти подкожно в кость, куст, клок сена;

в ваши  глубины я лягу, убитого горицвета гены.


Юго-восток

Юго-восточный континент – кардиограмма обездвиженной среды,

поселки, хутора и рудники – прошивка горизонта,

прижав  военный свой патент к ногам безропотного бденья,

ты размежеван тайною осадного  круженья,

когда пречистый здесь припрятал  свой  огонь,

неопалимую солдатскую хребтину, 

у павших он погоны одолжил – голгофову осину.

Юго-восток, ты обобщен,

город-пасынок  полынного копра,

как острый  коготь,  святцев корешок

и в воскрешении разбуженного дня весомоодинок.

Затвердевает шерсть  у  брошенных собак,

хозяев суженное бегство несет безгласно вести

в  поселок, обезличенный подземной глубиной,

донецкое  родимое предместье.

Так просто мне  узнать температуру орудий

в игре детей, 

игрушки в такт военного обзора пищат: «Земля просела!».

Октябрьский и  Ясиноватский тракт,  огнем  пришьет

бесцветных мотыльков изменчивое тело,

чтоб углубить иглою метроном:  обстрел, привычка, гастроном.

Стежок, стежок, еще один,

стежком освящена  багряная холстина вышиванок,

и кожей плачет костяная твердь – донецкий мой подранок.

Чем непреклоннее игла, тем яростней родство огня,

шелк мулине  – металлизирована нить,

как волос матери, что нужно охранить.

Украйна, ты горишь, не ведая сыновнего плеча.

Ты горишь, моя мать,

и сжигаешь меня!


Пробуждение

Гривастый дождь когортою нестройной

ударил в стремя моего коня.

Ни стон, ни птица в новолуние не смогут

догнать горящие хлеба.

 

Твое лицо – луна степная,

раскос и ширь, скуласт курган,

и губы метит каплей крови

под солнцем сжеванный тюльпан.

 

Горчат полынью в непогоду

ковыльных зерен города,

закат  густеет поздним летом,

как лист седой черновика.

 

В молчании  статном терриконов

нет ложных клятв и скудных снов,

чтоб смуглым телом амазонки

вскормить меня тугим соском.

 

Я прорастаю жадным стеблем,

Кричи в огне, пшеничное зерно!

И рельсы, опоясав небо,

стреножьте радугу в седло!

 

Одна дорога вровень с солнцем,

скользя по радуге степной,

метаморфозы пораженья,

пустую горечь примиренья

соединю одной строкой.


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2017»