Константин Кондитеров

Если по хате расставить правильно,

в соответствии с векторами магнитного поля,

мебель, чтобы было с утра видно

сквозь щели глаз плывущее кролем

в глубине потолка голубого светило,

то в границах этого сектора

не по сценарию Тарантино

про какого-нибудь вивисектора

будут впредь развиваться события,

не по сценарию Куросавы

(членовредительство и мордобитие,

бешеный поезд, каратэ и самбо),

а как раз совсем напротив,

на манер, например, Данелия.

Аккуратно положив на противень

воблу, пойманную в Карелии,

отправьте в шкаф духовой, расположенный

прозрачной дверцей точно к востоку.

Не должно быть ничего порожнего -

этот закон соблюдайте строго.

Проверьте каждый элемент декора.

Никаких васильков и бантиков!

А вот портрет Навуходоносора

повесьте. Ах, какая романтика!

Теперь, не стесняясь, любого дизайнера

вы на ужин позвать могли бы,

и глядя, как у него от восторга замерло...

Кажется, у вас сгорела рыба.  

Жил король и королица,

и у них царёнок рос

в государственной столице

всяческих метаморфоз.

Там наука - не наука.

Да и жизнь - совсем не жизнь.

И сеппуку - не сеппуку

потому, что все ножи -

не ножи на самом деле,

а совсем неясно, что.

И не так сидят на теле

шляпа, бриджи и пальто.

Вот царёнок речь глаголет:

 «Я желаю, что бы все

без затей играли роли.

Хватит ездить на козе!

Бросьте мыться тёртым салом,

стричь оранжевых овец,

что бы всё обычно стало

и нормально наконец!»

И корону из гудрона

приподняв над головой

горделиво сходит с трона

с мокрой тряпкой половой.

И воздев её как знамя,

обратив горе чело,

продолжает: «Кто не с нами,

тот получит ничего!» 

Чем обычно дерутся великие люди?

Неизвестно. Наверное, чем-то большим.

Им по праву всё лучшее из атрибутик

достаётся, чтоб мощью плебеев страшить.

Им неведомы страхи, налоги и штрафы.

Надоедливо мелочь в мошне не звенит.

Затаённые в недрах дубового шкафа

из титана доспехи - вот их реквизит.

Вы от них не услышите слова "пуанты".

Если ростом с Везувий, какой тут балет?

Но легко помещаются в замках атланты,

на страницах таблоидов, в новый багет.

В каждом доме, посёлке, стране и деревне

эвкалиптом, собором, бизоном, горой

над макушками ближних вовеки издревле

возвышается свой незабвенный герой.

На просторах достаточно крупного мира,

если собственной лень размышлять головой,

вы найдёте себе по ранжиру кумира

с катехизисом или большой булавой.

Если кто-то сумел так удачно родиться,

социальных вершины познать пирамид,

освещённые солнцем привычных традиций,

значит, всё справедливо, без глупых обид.

И гоните пинками Фому и Терсита.

Кто они, что бы в зависти желчь изливать?

Волки смелые целыми овцами сыты.

Режет воздух праща и поёт тетива  

Где позёмка мчится,

воду леденя,

в толще льда хранится

Распорядок Дня.

Сколько до отбоя

и когда подъём,

всё про нас с тобою

выписано в нём.

Чтоб Двуликий Янус

не водил за нос,

разузнай диагноз,

прочитай прогноз.

Но сначала нужно,

модный сняв камзол,

долго и натужно

строить ледокол,

шить штаны из меха,

уточнять маршрут.

Это не потеха,

а тяжёлый труд.

Даже если очень

хороша вся снасть,

в заданную точку

можно не попасть.

Потому, что цикнув

стрелкой часовой,

мачта мимо цифр

вскроет череп твой.

Есть места, где количество солнечных дней

превышает четыреста с лишним гиней,

черепахи без панциря ходят,

от жары задыхается котик морской,

худощавые сосны потеют смолой,

чайки рубят с плеча над кипящей волной

заводную летучую рыбу.

С полотенцем забравшись на дыбу с утра,

кверху пузом лежит мошкара-детвора.

За одной кожурой вслед ещё кожура

с апельсинов тряпьём облезает.

Точной копией солнечный заяц бежит

из ярчайшего шёлка горячего сшит.

Показался. Исчез. Подожди, не спеши.

Ускакал или сжался в комочек.

Как ленив неразборчивый почерк орла,

льёт из тигеля сплав на границе крыла,

загорается луч за стрелою - стрела,

воск и золото - вниз на страницы.

Жёлтый мёд с молоком бледнолицых смешав,

шоколад, чёрный кофе, янтарь, крепкий чай,

с тёмной корочкой нежное мясо зажарь

и добавь обязательно перца.

Безнаказанно может раздеться медведь,

снять тяжёлую шубу и не помереть

от простуды, а наоборот бронзоветь,

оставляя ненужное сало

на полу растекаться вокзала.