Подборка стихов, участвующая в конкурсе «45-й калибр – 2017»

Игорь Григоров

Россия, Архангельск


Провинциальный романс

Забытый Богом город, лес и речка,

Гостиницы высокое крылечко -

Пейзаж, в который просится овечка.

Свершив свои великие дела,

Ты был бы рад проститься с краем света,

Но не добыл обратного билета, -

Ни лошади, ни лодки, ни весла.

 

Вотще -  аллегорические жесты,

Рассказы про Хабаровск. В ритме presto

Здесь не живут. Ну что ж, подобно местным,

Гляди, как, выпив солнце из ручья

И ни к кому особенно не ластясь,

Гуляет псина шариковой масти –

С ошейником, но, видимо, ничья.

 

На вес наживки ценящие слово,

Беседуют три верных рыболова,

Чья жизнь вполне прекрасна и без клёва:

Их диспут о размерах поплавка

Основан сплошь на прецедентном праве.

Шуршит под каблуком нездешний гравий.

Дворняжий взгляд опаслив, но лукав.

 

Замешанный на чистом перламутре,

Водоворот свои бормочет сутры.

Восточное улыбчивое утро

Торгует апельсинами с колёс,

В живой реке горит вода живая,

И луковица солнца вызывает

Поток немотивированных слёз.

 

Глядишь на дивный свет в девичьих лицах.

Захочешь вдруг остаться и жениться.

Подумаешь: ну что тебе столица?

Скажи, на кой тебе всё это чёрт,

За сколько тетрадрахм ты бьёшься насмерть?

Подумаешь… Вздохнёшь, проверишь паспорт

И вызовешь такси в аэропорт.


Рождество

Проснись до света оттого, что печь

Остыла, и тебе приснилось лето:

Поляны трын-травы зовут прилечь,

И много света.

 

Проснись, гляди в морозное стекло,

Жди с неба новостей – их мало, впрочем,

И оттого совсем не тяжело

Хвостам сорочьим.

 

Жди снега, что не выпал в Новый год

И к Рождеству, пожалуй, не поспеет,

Но до Крещенья точно занесет

Твои Помпеи.

 

Затеплив печь, смотри в свое окно.

Помпеи просыпаются. Незримо

Приметами до крыш занесено

Паденье Рима:

 

Невынесенный сор в печах горит,

Уходит к небу дым тревогой древней -

Считая твой, зимой их ровно три

Во всей деревне -

 

Достаточно для лабиринта, где

Смог заблудиться век позавчерашний

И бродит под гармошку - по воде,

лугам и пашням.


Предсказание

За столом из палисандра, в неплохом, но обветшалом

кабачке (пустая зала, купол церкви за окном),

постаревшая Кассандра – тусклый взгляд поверх бокала –

мне о будущем вещала: «Все мы спим последним сном,

 

Годы весом в девять граммов к нам летят пчелиным роем,

прочь века уходят строем, завершая времена –

восстанавливая храмы, кабаки мы просто строим,

чтоб народ, сойдясь по трое, видел купол из окна».

 

«Ну какая Троя, что ты! Недосуг героям древним:

латы сброшены в передней, молоко течет в окно,

лошадь греческой породы лижет треснутый поребрик,

и Улисс из шлема с гребнем у парадной пьет вино».

 

«Не откроются ворота, ждёт за городом напрасно

и березы белой братство, и ольховый черный род,

и сосны штрафная рота, из которой так прекрасно

строить лодку с ростром красным, лошадь или эшафот.

 

Липа в летнем камуфляже остается лишь причиной

сдвига в музыке пчелиной с ноты си до ноты ля…

Новый век на землю ляжет тенью цвета капучино».

Тучи рваная овчина грела марсовы поля,

 

отдыхали поколенья, освященные веками,

по расколотому камню проходил за родом род.

Я спешил к своей Елене, и броня была легка мне.

Вдалеке перекликалась третья стража у ворот.


Позапрошлый век

Если ясно - смотреть, как займется заря

В тонких ветках рябины.

Поделиться зерном, чтобы без словаря

Изучать воробьиный,

 

От пьянящего воздуха навеселе,

Вдруг, не чувствуя веса,

Улететь на льняные просторы полей,

Отороченных лесом,

 

И услышать, домой торопясь от грозы,

Задыхаясь от бега,

Звонкий лай пролетающих мимо борзых

Позапрошлого века.

 

Если дождь – затопить в доме печь. У окна,

Занавески раздвинув,

Наблюдать, как растет под дождем тишина

До размеров былинных,

 

В тишине полу-бодрствовать, полу-дремать

В отстраненности некой,

Окунувшись в классически-толстый роман

Позапрошлого века.

 

Если ветрено… Впрочем, ну что тебе до

всех превратностей неба,

если добрая печь согревает твой дом

И достаточно хлеба,

 

Если есть кому доброе слово сказать,

И для птиц – вдоволь крошек?

Заплутавшим во времени вечность назад

Каждый век – позапрошлый.


Путешествие

Бывает так, что сердце застучит,

Как шпильки старшеклассниц в переулке

Или трещотка флюгера в метель, -

И вот уже знакомые врачи

Рекомендуют пешие прогулки,

Скрывая эротическую цель.

 

А для тебя ходьба – как мир иной,

(Так от Печоры далека Онега),

Но, выполняя дружеский совет,

Ты движешься в ближайший обувной

И выбираешь тапочки для бега,

Сурово отвергая белый цвет.

 

А после – обживаешь ближний сквер,

Как ближний свет. Приобретаешь карту,

Изобретаешь правила игры,

Шаги считаешь, лодырям в пример,

И, офисну подобен Бонапарту,

Воюешь виртуальные миры,

 

Начав, конечно, с Польши. Учишь польский,

«Пшепрашем, пани». Путь, бесспорно, скользкий -

По берегам не столь пустынных волн:

Не помогает древнеримский опыт,

Когда идешь по краешку Европы,

Оставив одесную Корнуолл.

 

Ты продолжаешь двигаться, и твой

Сурок свистит Take five, глотая такты -

То птичья трель, то колокольный звон.

И ты, шурша осеннею листвой,

Свернешь за край ракушечного тракта,

Чтоб наконец увидеть Лиссабон.

 

Тебя встречает море, чаек крики.

Что ты Энрике, что тебе Энрике?

Луна – скорей эскудо, а не грош,

И ты целуешь на прощанье польку,

«Пшепрашем, пани». Пред тобою только

Атлантика, и ты по ней идешь.

 

Оформив атлантическую визу,

Уходишь вверх, по незаметной снизу

тропинке узкой в небе голубом,

И смотришь вниз - немного умилённо -

на тех, кто не дошел до Лиссабона

И даже не слыхал про Лиссабон.


Перейти к странице конкурса «45-й калибр – 2017»