Павел Полозов

Всё чаще думаю о словах,
Об обезличенных глаголах,
Как «при обрушении перехода 
Никто не пострадал»,
Если об этом даже читать неприятно.

Зачем мне знать, сколько стоит доллар?
Зачем мне знать, сколько стоит нефть?
Зачем мне знать, как сыграл «Спартак»?
Хотя, это действительно интересно.

Мне кажется, икона нашего времени – это наушники:
Мы говорим, но не слышим,
Каждый прячется в своём микрокосмосе,
Делает селфи и ест в фаст-фудах.

В принципе, это всё, о чем я хотел сказать.
Рыбка в аквариуме.
Обет молчания.

Новодевичье кладбище в Лас-Воронеже
С неба сыплет нательные крестики
Я иду по сугробам к надгробию
В рождество
В воскресенье
Естественно
Я читал современных авторов
Все псалмы их 
Все песни военные
И теперь преисполненный истины
Я иду к воскресенью наверное
У меня есть душа и понятие
И таблеточка под языком
Я пришёл
Начинайте распятие
А не то отложу
На потом

Дрожат листики на ветру, 
Пожелтевшие, скрученные дрожат 
Под холодным октябрьским ветром. 
Воет, воет ветер, рвёт листву с дерева, 
Само дерево клонит к земле – 
Кланяйся своей прародительнице. 
И кланяется дерево, и осыпается листва с него. 

Смерть лежит на земле, 
На сырой, на чёрной, 
Взметается от порыва ветра и тут же осыпается обратно, 
Залезает в душу твою холодом, 
Диким холодом, 
Холодом камня могильного, 
Только и смотришь: где бы укутаться от холода этого, 
Как бы укрыться, 
Спрятаться. 

Не смерти боюсь, 
Не гнева Божьего, 
А боюсь прощения. 
Страхом тем жив, что когда-то и мне 
Придётся сказать: 
«Господи, прости мя». 
И Господь простит. 

Господь всех прощает, 
Детей своих неразумных: 
Мать ли свою убил 
Или хлеба нищему пожалел, 
Дочь ли свою предал 
Или кровом не поделился – 
Прощение всеобъемлюще. 

И не смерть страшна, не судьба – 
А лишь мгновение то, 
Когда и мне придётся сказать: 
«Прости мя, Господи».

Ничего не болит, не ноет.
Красные пятна да аккуратные дырочки.
Кружатся сны и никому не снятся.
То ли метель, то ли душа воет,
Чья-то душа задержалась и заблудилась –
Слишком долго умирал, маялся,
Представляя, как его Манька
Будет ему писать 
Про него, про себя, да про хозяйство:
Как собака ощенилась некстати,
Как она щенков топила и после
Молилась,
И ревела-то как:
«Коленька,
Ты прости меня, дуру грешную,
Тяжело мне одной, 
Ох, тоскливенько!
И пишу я тебе в тетрадочку.
Хорошо-то как, что грамоту выучила».

Вы когда-нибудь умирали? 
Вот это отчаяние: лопнуть, 
Будто воздушный шарик. 
(Долга невыносимая пауза). 
Кто-то взвыл и залился слезами, 
Как та девочка в сарафанчике, 
А вокруг – лето, карусели, мороженое, 
И лежит, лежит рядом с фантиками 
То, что жило недавно и пело. 
А внутри-то как – пусто и муторно, 
Будто вырвали зуб или несколько. 
И уйти бы отсюда скорее, 
Посадить у окна куст сирени, 
Написать пустоту акварелью, 
Ни собак, ни соседей не видя, 
Уходить в себя, половинить 
Все детали на полудетали, 
Тень не трогая (так и лежала), 
Приходить в себя – злиться и злиться, 
Что другому, увы, не случиться.