Эдуард Филь

живу в захваченной стране
как беглый раб 
в извечной  лжи и беготне
от алчных  лап
под глупой дряхлою луной
сам старый лгун
плетусь  бетонною тайгой
упившись дум
и пусть кругом гремят бои
деньжищ с баблом
с зеленым змием мы свои
венки плетём…

открой мне мысли на восход,
где их хмельная побежалость,
волною, перейдя на взлёт,
оплавит по земле усталость,

и в расслоённых облаках
молочной влагой утолившись,
подёрнет искорки в глазах,
разлуку не перехитривших,

тогда и звезды, отразив
в оконных бликах высоту,
мигнут, толкнув на рецидив
аортных ритмов маету…

открыв задумчивую дверь 
в хитросплетенья сентября, 
лучу лимонному доверь 
с улыбкой строчку тропаря:

- спасибо, Господи, тебе 
за этот день, 
за белый свет, 
за глубину твоих небес 
надеждой правящих сюжет,
за эту женщину в окне, 
за куст рябины под окном, 
за клин скользящий в вышине
и чай с усталым сухарём, 
за всё, что видеть довелось
за всех  кто встретился в судьбе,
за то,  что даже не сбылось
- спасибо, Господи, тебе…



.....
Тропа;рь (греч.) в православной церкви — краткое молитвенное песнопение, в котором раскрывается сущность праздника или прославляется священное лицо.

день как день - тоска да слякоть, снег пожухлый за окном
начинает вечер плакать  малахольным ноябрём
зажигает город свечи  риторических огней
время, милая, не лечит и не делает умней
ни стройнее, ни добрее,  ни красивее чем был
мир становится темнее, вот и чёрный чай остыл
как и я, он был горячий, говорливый и парил,
а теперь  все чувства пряча, сам себе стал вдруг немил 
просто город, просто осень,  просто слякоть и тоска
просто сердце лета просит и любовного глотка,
да медовый пряник солнца на небесной простыне,
и чтоб в качестве анонса - ты приснилась ночью мне...

Вновь туманное утро и в нём силюсь я отыскать

неприступное “завтра”. Успокоится ли и когда

вопрошающий вечность "двойник без стыда":

- Где была без труда (и любви), на земле благодать?

Вот, опять голосит и грызёт за вопросом вопрос

ковыряясь в давно отгремевше-опавшем,

что в ночи превращается в образов кашу

и, вступив на балкон, выдыхаю: -  Года-то всерьёз!

Их не в силах принять, зверем взвыв на скупую луну,

что улыбкой-блином в даль бродяг зазывала,

о своём голося, перепачкав лекала,

сноб "двойник" уползёт пить туман поутру...

Пусть с больною душой утро долго родится.

Сучье время для сук, для волчат тёмный час.

Непокой, истощая словарный запас,

оборвёт в забытьи душной жизни страницу.

Вновь туманное утро. Силюсь в нём отыскать…