Елена Лещинская

Примечание. Представляю на конкурс цикл «Возвращение», посвящённый поэту Борису Емельяновичу Попову.

Цикл состоит из пяти стихотворений: «Черновик», «Стена», «Время», «Перекрёсток», «Постскриптум».

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Написав слово «ветер», окно отвори и замри...

Борис Попов

Черновик

Взатяг курили, взахлёб дурили,

Играли Баха, читали римлян.

А жизнь летела легко и просто –

Сначала в небо, потом с откоса.

Ночами бродит патлатый мальчик

По закоулкам, где чьи-то дачи.

С кривой ухмылкой глядит на звёзды.

Казалось, просто, а стало поздно.

Звенит прямая на мониторе

Кому на радость, кому на горе,

Тебе – в досаду. А что поделать.

Застыли даты на сорок девять.

А здесь всё так же и всё иначе.

Гремят составы, рябины плачут,

Шуршат газеты, молчат рассветы.

Ты помнишь это? Ты вспомнишь это.

Метут метели, поют капели,

Кипят купели – а не тебе ли?

Хлебни из крана воды в Крещенье.

Сам знаешь: рано для возвращенья.

Листья холодные, тёплый снег,

Вьюга метёт да метёт с утра.

На бесконечной сырой стене

Буквы, которых не разобрать.

Явь, сновидение или бред?

Не обойти, лишь пройти насквозь –

Если сумеешь сложить ответ,

Если успеешь задать вопрос.

Ветер такой – не слыхать шагов.

Там, за стеной, ждут твоей строки

Тьма, не прощающая долгов,

Свет, отпускающий все грехи.

Сколько осталось? – Опять не то.

Всё ли успел? – Не тебе судить.

…Медленно кружит веретено,

Вьётся твоя золотая нить.

Скоро седые твои сыновья и юные внучки шальных подружек

Сбагрят поблекшие черновики в провинциальный заштатный музей.

Скоро напишут враги и друзья, в чём был неправ и зачем был нужен.

Скоро забудут твоих врагов и похоронят твоих друзей.

Что же останется от тебя? Томик в запасниках библиотечных,

Отзвук шагов между серых стен, светлая грусть перелётных стай.

Но не отпустит уйти в закат и раствориться в безлико-вечном

Девочка, плачущая навзрыд, снова листающая твой сайт…

…Девочка, полно, прошёл январь, скоро капели и тёплый ветер.

А у него листопад, дожди, неотвратимость слепой беды.

Всех не оплакать, не отмолить, да и не надо, бог шельму метит.

Незачем рваться к тем берегам, где затерялись его следы.

Город в сугробах, бульвар в огнях, окна в узорах, в запое дворник.

Хватит бесцельно глазеть в экран. Выйди из дома. Дыши. Живи.

Только в кромешной ночи опять вьюга бросает на подоконник

Ломкие листья его надежд, рыжую сказку его любви.

Ненадолго замри

На метельном своём перекрёстке.

Помнишь, в дальней дали

Серебрятся причальные доски.

Ни свечи, ни креста.

Дремлет пёс на крылечке казённом.

И вздыхает вода

О несбывшемся и неспасённом.

Сердце гулко стучит,

И стеной надвигается небо…

Но откуда в ночи

Эта школьница в платье нелепом?

И трясёт, и орёт, –

Да оставь уже, дура, в покое! –

И всё тащит вперёд,

Ухватившись горячей рукою.

…Ты очнёшься один

В дребезжащем последнем трамвае.

Где вчера накатил,

Что привиделась глупость такая?

После будешь смотреть

На огонь и мечтать о хорошем,

Пальцы тонкие греть

О заварочный чайник в горошек.

Бери и записывай: солнечный день,

На мокром асфальте кленовые пятна.

Не надо о тёмной тягучей беде,

О сладости острой и горечи мятной.

Пиши, как на ветках галдят воробьи,

Взлетают качели у детского сада.

Но только не надо о вечной любви,

О смерти не вечной – ты слышишь, не надо.

Забавно, все наши давно разбрелись,

А я, как дурак, всё стою у ограды.

Вот только не надо про вечную жизнь.

И про возвращение тоже не надо.

Но тянет на берег к свинцовой воде,

Туда, где камыш и утиные стаи.

Бери и записывай: солнечный день.

А что будет дальше, я тоже не знаю.