Олег Чертов

* * *

Я мудрость осени приемлю.
Пусть жёлтый лист
С дерев бросается на землю
В круженье – вниз.

Пусть хладным утром предосенним,
Однажды в год,
К нам очищеньем и спасеньем
Приходит скорбь.

Туманно и свежо ночами,
Но днём – тепло.
И одиночество печалью
Светлит чело.

28 августа 1982

* * *

Я услышал тихий шелест мягких крыл,
Я почувствовал – установилась связь.
Ты спросила: "Это ангел приходил?"
Я ответил: "Это дочка родилась".

В нашем доме, осенённом чистотой,
Белый голубь – чистый жемчуг, два крыла.
Ты спросила: "Это ангел был святой?"
Я ответил: "Ты мне дочку родила!"

В дом наш светлый ангел тихий залетел,
По глазам и сердцу мягко провело,
Осеняя присно избранных детей
Светлое, жемчужное чело.

28 ноября 1982

* * *

Земные думы ворошат весной.
Туман ли, дым ли?
И нелюдимы люди предо мной,
И нелюбимы.

Но под вечер, как выдох Божества,
Смягчая краски,
Упал туман мостом от Рождества
До Пасхи.

Ясна моих раскаяний тщета,
И боль стихает.
Господь приблизил влажные уста
И – выдыхает.

Апрель 1983

* * *

                                                    Тане

По следу неулыбчивого князя,
По следу неуступчивого Спаса,
По следу той, что нехотя прекрасна,
Лети душа, стараясь не шуметь.
А то ведь заплутаешь по болотам,
Ослепнешь и оглохнешь ненароком,
И так, бродя по пагубным дорогам,
Без покаянья встретишь свою смерть.

Бежали мы от Молоха к Мамоне
И к ночи – очутились в Вавилоне,
Где развалился на безбожном троне
Безбожный царь Навуходоносор,
Где в низком небе тусклые светила,
Где вновь затравят львами Даниила,
Как будто нашей крови не хватило
Предотвратить очередной позор.

Я сам отравлен вавилонским бредом,
Но ты, душа, лети за теми следом,
Кому был этот душный плен неведом,
А я вздохну поглубже и затем,
С улыбкой, оглядевшись для начала,
Отбросив всё, что дух отягощало,
Навстречу той, что без меня скучала,
Отправлюсь по дороге в Вифлеем!

1986

* * *

Господь, Господь, мой дольний дом в огне.
Не я ль Тебя молил о том пожаре,
Чтоб кровью захлебнувшейся державе
Не сдохнуть на Иудином ремне?
И вот огонь, которого мы ждали,
Потрескивая, бродит по стране.
Восстал Голгофный мрак на нас двоих.
Я – Твой свидетель, видно, из последних,
В чумном пиру рыдающий наследник
Пророчеств и раскаяний Твоих.

Итак, Господь, мы встретимся в дыму.
Признаешь ли меня под слоем сажи?
В последний час моления о чаше
Не приведи остаться одному!
Выходит, мы свой дом не сберегли.
Пылает оскверненное жилище,
В проемах равнодушный ветер свищет
И пепел поднимает от земли…
Поутру, приходя на пепелище,
Не обожгитесь, братья, об угли.

1992